Хлеб на каждый день - [9]

Шрифт
Интервал

Продавщицы в соседнем с их домом гастрономе отпускали старику продукты вне очереди, а во дворе владельцы легковых автомобилей то и дело предлагали: «Андрей Мелентьевич, могу подвезти».

Люди памятливы: не забывали, что это с его помощью сняли прежнего директора гастронома, а ветеранам войны позволили построить гаражи на задах двора.

Катя говорила мужу:

— Ты же знаешь отца, ради других он последнюю рубашку снимет.

Нолик отвечал:

— Конечно, снимет, она же ему ничего не стоила. Эту рубашку купили ему мы.

Они ссорились. Катя плакала. Старик однажды сказал ему:

— Ты человек беспочвенный, и я от тебя ничего хорошего не жду.

Вскоре после этого откровения с Катей что-то произошло. Стала считать, сколько они недоплачивают родителям за то за се, включая присмотр за Светой. Когда он приходил поздно, глядела на него враждебно; когда уезжал в командировку, с насмешкой говорила:

— Белья зачем столько чистого уложил? Как девка гулящая.

Под ним начинал качаться пол.

— Опомнись!

Катя дергала плечами, словно стряхивала с себя все прежнее.

— А с чего это на тебя кашель нападает, когда красивая женщина проходит рядом?

Такие вот дурацкие вопросы у нее появились.

Нолик пытался пресечь эти разговоры. Разве он виноват, что красив и женщины на него обращают внимание? В том, что жена переменилась, он видел влияние тестя, темного, хитрокорыстного человека.

— Ты посмотри на наш подъезд, — говорил он жене, — посмотри, какой чистотой он сияет в то время, как соседние подъезды прибирают с пятого на десятое. Что это? Случайность? Люди боятся твоего отца. Даже уборщица из жэка, над которой ни царя, ни бога, ни санитарной комиссии, работает в нашем подъезде, будто борется за звание лучшей уборщицы города.

Катя стойко его не понимала.

— И прекрасно! Если бы в каждом подъезде жил такой человек, как мой отец, везде было бы обслуживание на высоком уровне. Никто его не боится. Это ты его боишься. Вдруг он возьмет и выведет тебя на чистую воду.

Не каждый день было у них так напряженно, не каждую неделю вступал он в перепалку с женой. В конце концов он сумел от нее отделиться душой, брал после работы маленькую Свету и уходил с ней гулять, после ужина обосновывался на кухне с книгой или приемником, слушал музыку, приложив к уху наушник. Когда в его жизни появилась Людмила, он объяснял себе ее появление так: «Тесть и Катя вынудили меня к этой тайной связи. Катя никогда мне не верила».

Он работал тогда главным механиком на соседнем хлебозаводе. Выпускали на нем всего четыре вида продукции, производство было хорошо отлажено, и ремонтная служба не приносила особых хлопот. Этот отлаженный ритм залихорадило с появлением нового вида продукции — сдобного хлеба.

Технологи и пекари вели свое дело, как говорится, без сучка и задоринки, но заедало с упаковкой. Готовый сдобный хлеб иногда с утра до вечера ждал, когда его вручную упакуют в вощеную обертку. Спасение сулила упаковочная машина из ФРГ, занаряженная заводу. Арнольд Викторович, познакомившись с техническими данными машины, возликовал: это была легкокрылая умница, втягивающая в себя транспортер с хлебами и возвращающая их без малейшей натуги на той же ровной ленте завернутыми в голубую пеленочку.

Машина прибыла на завод, он руководил ее сборкой, но тут произошла заминка с упаковочной бумагой. План поставки оберточной бумаги фабрике был спущен, часть уже была отгружена, но почему-то эта бумага никак не прибывала на пункт назначения. Арнольд Викторович поехал в командировку на картонажную фабрику один, а назад вернулся с Людмилой.

Познакомились они в гостинице. Костин ужинал в буфете, ел горячие сосиски, запивая их чаем, Людмила в это время скучала за стаканом портвейна. Толстый дядька в пиджаке, не сходящемся на животе, с презрением глянул на нее и посоветовал:

— В ресторан надо идти. Здесь никого не высидишь.

Арнольд Викторович насторожился: при нем оскорбили женщину, красивую, молодую, и ее некому защитить.

— Не обращайте внимания, — сказал он ей, — гражданин устал, у него был нелегкий день. — Увидев, как толстый дядька понес к своему столу такой же стакан, наполненный портвейном, прокомментировал: — Досталось ведь, а как переживал!

Он напрасно ее спасал. Людмила умела за себя постоять.

— От чего устал? — посмеиваясь, нарочито громко спросила она. — Кто из таких вот устает на работе? Он же пожизненный командированный. Должность такая. Родственники пристроили. На нем же написано крупными буквами: «Могу проесть в месяц две зарплаты — свою и жены».

Командированный безмолвно покинул буфет, а Костин, чтобы не прерывать такого необычного знакомства, взял и себе вина, подсел к Людмиле.

Наверное, все решил ее недопитый стакан, который она отодвинула со словами:

— А у наших у ворот все идет наоборот.

Если бы она выпила до дна, он бы не смог подавить в себе благоразумия: это не его собеседница, — пьяную женщину способен понять только пьяный мужчина. Но она отпила из своего стакана совсем немного, да и потом, сколько он ее знал, пила мало, хотя всегда в самых неподходящих местах — на пляже, в театральном буфете, в гостях, куда они заходили на минутку и где им предлагали выпить из вежливости.


Еще от автора Римма Михайловна Коваленко
Хоровод

Герои рассказов интересны тем, что их жизнь не замыкается кругом своих сверстников. Как и в жизни, молодые рядом со старшими: работают вместе, помогают друг другу. В рассказах много размышлений о нашем времени, о месте молодого человека в жизни, о любви.


Жена и дети майора милиции

У героев книги писательницы Риммы Коваленко разные характеры, профессии и судьбы. И у всех одно общее желание — достигнуть счастья в работе, любви, в семье, детях. Но легкой дороги к счастью не бывает. И у каждого к нему свой путь. К открытию этой простой истины вместе с героями повестей и рассказов Р. Коваленко приходит и читатель.


Конвейер

С писательницей Риммой Коваленко читатель встречался на страницах журналов, знаком с ее сборником рассказов «Как было — не будет» и другими книгами.«Конвейер» — новая книга писательницы. В нее входят три повести: «Рядовой Яковлев», «Родня», «Конвейер».Все они написаны на неизменно волнующие автора морально-этические темы. Особенно близка Р. Коваленко судьба женщины, нашей современницы, детство и юность которой прошли в трудные годы Великой Отечественной войны.


Рекомендуем почитать
«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.