Хаос - [16]
— Ах, дети, дети! — снисходительно вздохнул Берл. — Вот они, нынешние! Ладно, сами все увидят! Что ж, пойду на биржу.
— Чего ты там забыл? — мимоходом осведомился Клацке, аккуратно окуная перо в чернильницу.
— Надо купить старый пиджак. Мой, что я получил от Каргера, слишком уж нов и хорошо сидит. Как в таком делать визиты? Надо найти что-то попроще и не по размеру.
И он величаво отбыл на блошиный рынок на Кайзер-Вильгельмштрассе.
Клацке снова погрузился в работу, так неприятно и надолго прерванную. Он пару раз обтер кончик пера о суконный рукав, чтобы снять прилипшую ворсинку, и с высунутым языком принялся тщательно выводить кривыми неуклюжими каракулями адрес на конверте:
«Господину Члену Ландгерихта
Левизону
Берлин
Маттейкирхштрассе 8»…
«Почтен и уважен господин высокородие! вы извесны за большого филкантропа обращаюсь к вам за большой прозьбой еврейского бедняка неимея штобы поесть хлеб жине и деткам уважаемый господин высокородие! прочитал ваш извесный призыв к либералам за минувшый год я тоже извесно за либералов! я писал прекрасные книги по нашей торе пророка мойше как соблюдать шабес и есть кошерное! я из извесных еврейских ученых раввинов, из руской страны но щас в большом огорчении и обращаюсь к вам извесным в милосердии и благородстве и еврейской праведности за прозьбой поддержать с сердечными приветами эфраим лифшиц драгунерштрасе 44а послать борнштейну за лифшица».
Этим самым письмом члену ландгерихта Левизону Вольф Клацке нагромоздил ошибку на ошибке, и не только орфографические. А все потому, что еще мало ориентировался во взаимоотношениях берлинского истеблишмента. Иначе он поостерегся бы для заказанных Берлом Вайнштейном писем в интересах Йосла так запросто взять адреса из списка подписавшихся под воззванием, которое выудил из старых газет в хозяйстве Борнштейна. Сначала ему понравился список представленных там звучных имен, и он выбрал из него наиболее перспективных в его деле, а потом, пробежав сам текст обращения, убедил себя, что гарантированно правильно выбрал человеческий материал.
Заголовок в газете гласил:
«Либерально настроенным членам еврейской общины Берлина».
И далее в проникновенных словах призывалось на предстоявших тогда выборах в коллегию представителей еврейской общины голосовать только за либеральных кандидатов.
Подписавшиеся важные персоны с полной ответственностью предостерегали рядовых членов общины от соблазнов и ловушек, расставленных, к сожалению, недавно объявившимся в Берлине, заявившим о себе шумной агитацией движении, называющим себя еврейским национализмом. «От имени нашей священной религии, — было там написано, — мы выражаем протест против извращения веры наших отцов! Только глубокое понимание вероучения как моральной основы, неразрывно связующей единую общность всех гражданских волеизъявлений и действий с нашими родными палестинами, целиком и полностью гарантирующей нам сохранение нашей подлинной еврейской идентичности, недооцененной, несмотря на все публикации, нашими недоброжелателями и в силу недостаточного просвещения. И если ныне из кругов детей Моисеевых раздаются вопли унижения всех еврейских достижений в литературе, то одно это марает гнездо нашей веры, и мы должны высоко поднять в обществе наш вклад и вопреки демагогическим инсинуациям еще крепче защищать нашу веру и ожидать от всех истинных либералов оказать ей поддержку».
Оно и понятно, что Клацке не мог разобраться в этих хитросплетениях берлинской верхушки и не был искушен в жаргоне немецко-еврейского противостояния спорящих сторон, а только вынес из этой листовки, что набожные, верные закону евреи Берлина выступают против реформ и нововведений разного рода. Он простодушно радовался необременительному способу заполучить список состоятельных евреев, которые явно стояли столпами освященной традицией синагоги. Порядочные, неравнодушные, благочестивые евреи, которые не откажут в покровительстве честному еврейскому ученому, попавшему в затруднительное положение. «Либеральный» в том обращении он принял за синоним «праведный». И в соответствии с этим кропал свой текст.
Откуда он мог знать, что из всех подписавшихся под этим воззванием не было ни одного, соблюдавшего субботу или заботившегося о кошерной пище, ни одного, интересующегося еврейской ученостью, и ничтожно мало тех, кто вообще интересовался еврейской темой, а большинство из года в год вообще не заморачивалось еврейским вопросом. А то, что оставили свои подписи — так это то ли в качестве услуги, то ли из неприятия нового иудейского движения, чьи крикливые выступления грозили нарушить корректность, с которой доселе еврейские общины улаживали дела.
А помимо всего этого, откуда Вольфу Клацке было знать, что член ландгерихта Левизон с Маттейкирхштрассе, который несколько месяцев назад так энергично выступал против унижения еврейской веры в газетном воззвании, этот столп религии и охранитель святыни ныне крестился в протестантской церкви. Откуда Клацке мог знать, что вскоре после рассылки того обращения Левизон вместе со всеми чадами и домочадцами отрекся от иудаизма и перешел в общину местной церкви? И он больше не был членом ландгерихта, а стал его председателем. И уже не звался Левизоном, а по особому разрешению властей носил фамилию Ленсен.
Астрахань. На улицах этого невзрачного города ютятся фантомы: воспоминания, мертвецы, порождения воспалённого разума. Это не просто история, посвящённая маленькому городку. Это история, посвящённая каждому из нас. Автор приглашает вас сойти с ним в ад человеческой души. И возможно, что этот спуск позволит увидеть то, что до этого скрывалось во тьме. Посвящается Дарье М., с любовью.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Издательская аннотация в книге отсутствует. Сборник рассказов. Хорошо (назван Добри) Александров Димитров (1921–1997). Добри Жотев — его литературный псевдоним пришли от имени своего деда по материнской линии Джордж — Zhota. Автор любовной поэзии, сатирических стихов, поэм, рассказов, книжек для детей и трех пьес.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
Церемония объявления победителей премии «Лицей», традиционно случившаяся 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, дала старт фестивалю «Красная площадь» — первому культурному событию после пандемии весны-2020. В книгу включены тексты победителей — прозаиков Рината Газизова, Сергея Кубрина, Екатерины Какуриной и поэтов Александры Шалашовой, Евгении Ульянкиной, Бориса Пейгина. Внимание! Содержит ненормативную лексику! В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
И снова 6 июня, в день рождения Пушкина, на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены шесть лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Павла Пономарёва, Никиты Немцева, Анастасии Разумовой и поэтов Оксаны Васякиной, Александры Шалашовой, Антона Азаренкова. Предисловие Ким Тэ Хона, Владимира Григорьева, Александра Архангельского.
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.