— Сдавайся! Пристрелю! — хрипло кричит он и вскидывает руку, но сразу же чувствует, что в ней нет маузера.
Глебка видит его на снегу, у ног, и нагибается за ним. Минька начинает пятиться к краю откоса. Снег обваливается, и он катится вниз.
Когда Глебка выпрямился, перед ним — одна Глаша. Маузер ничуть ее не пугает.
— Не бойся! — говорит она. — Мы тебя не обидим! Глебка растерянно моргает глазами: только что перед ним были двое, а теперь рядом стояла одна девчонка. Но тут он заметил чужие следы и подбежал к краю насыпи. Внизу под откосом барахтался в снегу мальчишка.
— Ни с места!
Минька испуганно посмотрел вверх и увидел Глашу за спиной Глебки.
— Вылазь, Минька! — спокойно сказала она. — Он не будет стрелять!
— А ты почем знаешь? — огрызнулся Глебка.
— Так ведь незачем! — рассудительно ответила Глаша. Глебка сердито отвернулся от нее, спросил у мальчишки:
— Кто такой? Откуда?
Минька уже успел прийти в себя.
— Я не привык отвечать под дулом пистолета! — важно заявил он.
— Это не пистолет, а маузер! — уточнил Глебка. — Отвечай!
Вмешалась Глаша.
— Я — тутошная! — охотно объясняет она. — А Минька — брат мой, двоюродный… Он питерский, домой едет.
— Из Питера? — недоверчиво переспросил Глебка и, хитро прищурившись, задал проверочный вопрос: — А где ты там живешь? На какой улице?
— Допустим, на Невском проспекте! — цедит Минька.
Глаза у Глебки превращаются в две маленькие недобрые щелки.
— Значит, буржуй!
— Если художники буржуи, то — буржуй!
— Ты… художник? — удивился Глебка.
— Мой отец художник!
— Рисует, значит? — неопределенно произнес Глебка.
— Вот именно — рисует! — ответил Минька и, усмехнувшись, добавил: — Ты оччень догадлив!
— Ну ты! — одернул его Глебка. — Это еще смотря что рисует! Может, царей да генералов всяких!
— И генералов! — подтвердил Минька.
— Ах ты!.. — Глебка задохнулся от возмущения. — Да я тебя сейчас…
— А ты не ругайся, — сказала Глаша. — Он их смешными рисует!
— Весь Петроград знает эти карикатуры! — с гордостью произнес Минька. — Моего отца работа!
— Что ж ты сразу не сказал! — воскликнул Глебка. — Вылезай! — Он протянул руку и помог Миньке выбраться на насыпь. — Я эти плакаты сто раз видел! Здорово нарисовано!
— А как тебя звать? — спросила Глаша.
— Глебка я!.. Глеб Прохоров!
— А чего ты тут делаешь один?
Этот вопрос застал Глебку врасплох.
— Понимаешь… Я, значит, с теплушками… охраняю! — забормотал он. — А батя — с бандитами…
— Тю-ю! — впервые пугается Глаша. — Батя с бандитами?.. С батькой Хмелем?.. — Она схватила Миньку за руку, потащила за собой. — Идем!.. Идем поскорей!..
— Да чего вы! — закричал Глебка. — У нас продотряд!.. На нас напали!
Но ему уже не верят.
— Возможно!.. Возможно! — лепечет Минька, отступая от Глебки. — Но нам ехать пора… Мы торопимся… к поезду…
— Подождите! Стойте! — отчаянным голосом просит Глебка и по привычке добавляет: — Стрелять буду!
Ребята припускаются еще быстрее.
Глебка бежит за ними.
— Остановитесь! Не уезжайте!.. У меня же мандат! От самого товарища Ленина! Вот и подпись его! Смотрите!..
Минька и Глаша остановились.
— Погляди! Ты ведь грамоту-то знаешь! — говорит Глаша.
Минька возвращается, осторожно берет мандат, читает про себя. Подходит Глаша, придирчиво сравнивает фотокарточку на документе с лицом Глебки.
— Вроде похож…
— Документ подлинный! — произносит Минька.
— А ты как думал?.. По этому мандату мне каждый обязан помогать! И ты, — Глебка ткнул Миньку пальцем в грудь, — в первую очередь!
— Это еще почему?
— Ты в Питер едешь?
— Ну и что?
— А то, что там и так еды нету! Да еще ты приедешь!
— А я с собой везу!
Глебка опять нахмурился.
— Ты что — мешочник?
— Никакой он не мешочник! — вступилась Глаша. — Мы ему картошки и муки дали… поделились…
— Выходит, ты кулачиха?
Глаша смотрит на Глебку такими оскорбленными глазами, что ему делается неловко.
— Ладно… вижу… не кулачиха! — сказал Глебка и попросил: — Вы мне только помогите до станции теплушки доставить! Там я мигом узнаю, где батя!.. Он приедет — сразу нам паровоз дадут — и в Питер!.. И тебя я обязательно возьму с собой. Хочешь?
— Да, но… как до станции? — спросил Минька.
— А толкать будем! — оживился Глебка. — Втроем осилим! Только буксу наладить надо!..
Трое ребят — у буксы переднего вагона. Минька рассматривает покрытое окалиной железо, ковыряет в коробке какой-то палочкой, качает головой:
— Сгорела!
— Сам знаю, что сгорела! — сердится Глебка. — Какая-то контра песку сыпанула!
— Масло у тебя есть? — спрашивает Минька.
— Я забыл, как оно и пахнет!
— А сало?
— Есть!
— Неси! Смазка нужна.
Глебка делает несколько шагов к двери теплушки, но тотчас возвращается.
— Не дам!.. В Питере хлеба нет, а я тебе сало под колеса пихать буду?
— Ты же пойми! — поясняет Минька. — Кусок сала пожалеешь, а теплушки потеряешь!
Глебка мучительно раздумывает над этими словами.
— Я чичас! Я быстро! — неожиданно говорит Глаша и убегает.
Мальчишки недоуменно смотрят ей вслед.
Возвращается Глаша с узкогорлой крынкой:
— Сметана!.. Сгодится?
Глебка заглянул в крынку, слизнул с краешка каплю сметаны.
— Жирная, как масло! Попробуй!
Минька аккуратно берет на мизинец капельку сметаны и пробует.
— Я не специалист, но, возможно, и заменит смазку… Только как же ее — туда?
