Греческие и римские мифы. От Трои и Гомера до Пандоры и «Аватара» - [11]
Орфический гимн Танату (Смерти), LXXXVII
Для греков и римлян смерть была новым началом. Если родичи сделали все, что нужно, и совершили подобающие ритуалы, умершего встречал Гермес, бог тех, кто переходит границы. Гермес провожал его к берегам реки – границе с подземным миром, куда человек должен перебраться.
Вергилий, Энеида, книга VI, стр. 298–303
Перевозчик Харон был сыном двух аспектов Ночи – Никты и Эреба – и таким образом сам считался божеством. Он служил Аиду (брату Зевса); однажды, когда Геракл заставил лодочника переправить его через реку еще живым, взбешенный Аид заковал Харона в цепи на целый год. Услуги Харона не бесплатны – на речном берегу хватало душ людей, которых не похоронили как следует и у которых не оказалось монеты, чтобы заплатить за переправу. (Для греков это была мелкая монета обол – ее клали на веки или в рот умершего.) Что делал Харон с деньгами, мы не знаем, но на уход за лодкой и на свой внешний вид он явно тратил не слишком много.
Большинство греков верили, что рекой на границе с подземным миром был Стикс («ненавистный»), хотя на эту роль претендовала также река Ахерон в северо-западной части Греции. Считалось, что она течет из земного в подземное царство, поскольку недалеко от истока проходит череду страшных ущелий. Древние считали, что некоторые потоки погружаются и идут прямо в подземный мир, а остальные воды продолжают мирно течь к морю.
Живой душе трудно попасть в подземный мир, поскольку вход в него охраняет огромная трехголовая собака Кербер. Если живой человек попадет к порогу, который он стережет, Кербер сделает так, чтобы нарушитель продолжал свое путешествие уже в качестве недавно (и жутким образом) умершего.
Образ Харона оказался таким мощным, что появился даже в «Страшном суде» Микеланджело в Сикстинской капелле (1537–1541), работе в других отношениях христианской. Здесь Харон изображен скорее как в «Аде» Данте, где описывается путешествие в древний Аид[35] через призму христианства. Отдельно лодочник фигурирует на холсте «Харон, перевозящий тени» (1730-е) Пьера Сюблера и на чудесной картине (1515–1524) Иоахима Патинира в Национальном музее Прадо в Мадриде. Но в наше время он лучше всего известен по поп-песне Криса де Бурга «Не плати перевозчику» (Don’t Pay The Ferryman, 1982).
Харон – единственный мифологический персонаж в «Страшном суде» Микеланджело[36]
Царь Минос (сын Европы) славился при жизни как законодатель, и в подземном мире он стал судьей мертвых. Некоторые считали, что его слово имело вес при той первоначальной «сортировке», которая ожидала новые души после прибытия. Ибо не все попадали в чертоги Аида. Кто-то отправлялся на Острова блаженных, Елисейские поля. Это место было предназначено для душ тех, кто прожил на земле настолько яркую жизнь и вел себя так благородно, что его возвысили над простыми смертными. Чуть ли не присоединиться к плеяде бессмертных богов – это было лучшее, на что мог надеяться смертный.
С другой стороны, некоторые своим поведением показывали, что недостойны считаться людьми вообще. Дух человека так же неразрушим, как дух божества, а потому уничтожать таких негодяев было нельзя. Вместо этого они отправлялись на помойку вселенной – в Тартар. Они присоединялись к заключенным титанам и другим несчастным, которым уже никогда не суждено ступить на поверхность матери Геи.
Большинство людей оказывались в нижнем мире в качестве теней. Тень, по сути, была той же личностью, что и умерший, только в разы слабее и бледнее по форме. Она помнила яркие ощущения и страсти земной жизни и даже жаждала их. Правильным ритуалом можно было вызвать тень из подземного царства, чтобы она поговорила с живыми. К примеру, совета умерших искал Одиссей, «напоивший» их кровью жертвенных животных, которую он вылил в небольшую яму, выкопанную в земле:
Гомер, Одиссея, песнь XI, стр. 35–39
Советы умерших могли оказаться не столь уж полезными, поскольку разум теней слабел так же, как и все остальное, но по крайней мере зачастую они сохраняли ясную память. Те, кто жил наиболее полной жизнью – к примеру, такой, какую прожил Ахилл, – больше всего страдали в бледном, скучном мире Аида. «Лучше б хотел я живой, как поденщик работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый»
