Он не включил на отцепленных блоках маневровые двигатели.
Не запустил их на торможение.
Мощность самостоятельных маневровых двигателей на блоках ничтожна сравнительно с основным двиглом, но наиграть пару-тройку секунд и некоторое расстояние ими было можно, и можно было — наверное — даже сберечь четвертый блок.
А может и нет, вероятность успешного расхождения при идеальном раскладе — отцепляем три блока, на прощание задаем им тормозить как не в себя, сами успеваем уйти, приближалась к единице, но твердой единицей все ж таки не была, на что арбитры указали жалобщикам, на чем случай и перешел из разряда спорных в разряд страховых «компенсация потерь, понесенных в связи со спасением человеческих жизней», и вроде все на том и согласились.
Но даже и хрен с ним с четвертым блоком.
Почему я не сказал им всем четырем тормозить, дурака кусок?
Почему?
Товарищ Пак выдул изящное колечко серебристого дыма и закрыл глаза. Цветочки полового покрытия подрагивали у него над ушами.
Метрах в двадцати от него по основному коридору топала Эрманита Оса и явно приближалась. Товарищ Пак пошарил вокруг себя, чем бы бросить в Сестрицу Медведицу, не нашел ничего кроме выдры и пригорюнился. Кидаться выдрой он не хотел, выдра у него была памятная, прокуренная за добрых двадцать лет сквозь все слои композитов почти до чипа, ну и к тому же кидать выдрой в Эрманиту ее заведомо не остановит. С тем же, чтобы встать и слинять в каюту, у Товарища Пака внезапно оказались сложности.
Кубрик впустил Эрманиту Осу без возражений. Она встала на пороге, скривилась, помахала ладонью перед лицом.
— А я тебе бухла принесла, — огорченно сказала она.
— Сами пейте, — непослушными губами сказал Товарищ Пак.
— Ты во что за час кубрик превратил?
Товарищ Пак решил, что промолчать будет оскорбительнее всего и не ошибся.
И.О. бригадира качегаров протопала поближе, встала прямо над ним и твердо, раздельно произнесла:
— Нас вывез. Эвакуируемых вывез. Если бы ты начал соображать про маневровые, потратил бы те самые полторы секунды.
— Они так и сказали, по моделям, — с трудом отозвался Товарищ Пак.
— И ну?
— Хуле я по моделям теперь ориентироваться должен?
— Так. Проветривание запусти, а то я щас тут рядом прилягу.
— Иди бухай с народом, — пробормотал Товарищ Пак и зажмурился.
— Сколько у нас до следующего фрахта?
— Трое суток, — ответил Пак не сам, а по локалке.
— Эй, ты щас же не должен доступа иметь, ты ж уделанный? — всерьез испугалась Эрманита.
— Устный-то оставил, чо, — сказал Товарищ Пак опять голосом из потолка.
— Что у вас там происходит? — спросил с потолка же голос Коппера, — какие трое суток?
— Товарищ Пак гуляет, — мрачно ответила в потолок Сестрица Медведица, — у нас свободные сутки на релакс, а там посмотрим.
— Топай вниз, тут проблема, — сообщил Коппер и странно хихикнул.
Топ, топ, топ, топ, топ… Затихло.
Можно передать в локацию, из которой мы прибыли, пассивное сообщение с каким-нибудь спасательным транспортом? — очень четко подумал Товарищ Пак.
Сингулярность, в которой он находился, выразила отсутствие препятствий.
«Ама?» — выдохнул Товарищ Пак и пометил сообщение как готовое.
Адресацию сформулирует сингулярность, а развертывать в слова «я добрался благополучно, очень тревожусь о тебе, дай знать, когда сможешь» было незачем.
Отправляй.
Товарищ Пак сел (кубрик ехал куда-то вбок) прилег обратно, и задумался, можно ли совмещать алкоголь с настолько суровой порцией выда.
Локалка успокоила его в том смысле, что вред от приема этанола не входит ни в какие взаимодействия с выдом, и что, хотя она бы рекомендовала после такой серьезной обкурки пойти поспать, его психофизиологические показатели входят на данный момент в тот промежуток, в котором даже рауш-наркоз представляется более перспективным проектом, чем оставить как есть.
Как же я не запустил их, что же я за плесень, — подумал Товарищ Пак на всю локалку.
— Хватит ныть! — заорал с потолка Коппер.
— Принесите его вниз, — рявкнул с потолка же голос Эрманиты.
Да встану поди, — подумал Товарищ Пак и правда встал.
Амалии позволили прийти в себя крепко не сразу, что она поняла уже постфактум. Если речь идет не о боли, а о психологическом дискомфорте по поводу каких-нибудь сложных щей, человека незачем прессовать в полный наркоз, его отгоняют точечной стимуляцией куда-нибудь месяцев в шесть, и сиди, жуй погремушку, пока прирастает пришитая обратно задница ну или там ноги, кушай с аппетитом, играй с увлечением, если что-то неправильное ощущаешь — подавай звуковой сигнал. А когда ограничение отожмут и ты в себя придешь, то ручки вот они, все воспоминания при тебе, опять же тревожиться не о чем. Удобно.
Она сидела в неосознанно привычной, но совершенно незнакомой комнате, перед ней на всю стену включился экран. На экран проецировалась карта звездного неба. Какая-то.
Низкий мужской голос… Нет, не мужской, голос с демонстративно нечеловеческими обертонами, сингулярность. Амалия непроизвольно дернула носом. Композиция запахов… Привычная… Но тоже незнакомая.
Майора Амалия Циклаури, — повторил голос — кажется, уже не в первый десяток раз, — если вы понимаете мои слова, поднимите руку.
