Как бы мы с вами жили, не будь у вас чувства юмора, — нежно подумала Майя и включила воду. Сингулярность спрятала ухмылку и промолчала.
Час и пятнадцать минут спустя Майя окончательно решилась.
Записывай, сказала она сингулярности — пакет, о котором известить можно сразу, но который подлежит распаковке только в тот момент, когда получатель будет, во-первых, не на рабочем месте, во-вторых, в одиночестве, в третьих, ничего не держать в руках… такого, что жалко.
Принято, ровно отозвалась сингулярность.
Пиши пакет.
Ощущение теплого воздуха, когда кто-то не дует полусомкнутыми губами, а ровно но очень близко выдыхает, и воздух идет горячий, прямо из легких — по внешней кромке уха, от мочки вверх, вверх, медленно обводит весь край до завитка. Там остановка, и назад тем же путем — медленное движение напряженным кончиком языка. До мочки уха, там язык исчезает и снова — короткое дыхание.
Запечатать, отправить.
Без вербального компонента?
Без.
Отправлено.
Майя кивнула сама себе и нахмурилась. Бокс сама с собой? Это мы любим.
***
Через два дня после того, как Майя скинула нарратив Нъеди для размещения в хоббитеку группы, по командному расписанию стояла отчетная очная туса. Полагалось нарядиться, принести употребимое внутрь сладкое, вредное или вообще легких наркотиков и подвергнуться растерзанию, после чего предаваться релаксации не отходя от кассы, пока Камю и трое его помощников рвут в клочки следующего, ну и так пока все не кончатся, а Камю не снимет футболку и не расскажет, как и в чем лично он сам обосрался за последние две недели. Майя мрачно щелкала орешки, которых натащил оптометрист Фу И, и даже почти не дергалась. Отличная тема вышла с этим нарративом, волнуешься уже о нем, а не о том, как с тебя спустят шкуру по работе.
— Вот полюбуйтесь на ее отчет, кто еще не видел, — сухо сообщил Камю, вывел на экран у себя за спиной, налил себе в стакан кока-колы, долил сверху жидким азотом и взболтал.
Группа некоторое время молчала.
— Может, все-таки мы ее убьем и расчленим? — с надеждой спросил Фу И.
— Нельзя, — скорбно возразила Нъеди, — я хочу знать, чем там закончится с этим пролетарием.
— Ну вот, ее смертью от наших рук и закончится.
Камю потянулся и снял майку.
— На данный момент я объявляю себя главным засранцем, но ко всем вам у меня вопрос. Почему до этой чертовой гаструлы, — он кивнул в сторону Майи, — ни одна зараза из вас не сделала эту тупую и совершенно очевидную вещь?
За его спиной табличка шесть столбцов на девять строк содержала частотность манипуляций и операторов, ограничивающих целевые пакеты исполнительного кода в интересах безопасности и психологического комфорта биологических участников деятельности. Один столбец — легенда. Два столбца — код двух сингулярностей из разных семей, два столбца — код пары несубъектных ИИ, и последний столбец — код, с которым Камю поручил разбираться Майе.
— Нам придется сейчас все протоколы перетряхивать, — скорбно сказала Стефания Макитрюк.
Камю сложил ноги на стол, залпом выпил полстакана еще парившей колы и закашлялся.
— Для протокола, — провозгласил он, — богиня-мать, фиксируй: направление анализа токсичности кода через отрицательную динамику предохранительных средств и мер профилактики угроз…
— Не угроз, а вероятностей снижения безопасности, — перебила Стефания.
— Вноси поправку.
— Ох ты ж, — тоскливо сказал Фу И, — это ж сколько времени можно было на прошлой распаковке сэкономить…
— Да, и полигонить бы не пришлось, там же можно было бы на первых же двух слоях все обесточить и заплавить, там же если так, всё видно было.
— Так, дева Циклаури, ступай чай завари. А то ты сейчас зазнаешься, а мы тебя возненавидим.
— А ты все типы сингулярностей по этому параметру прогнала? — вякнул Фу И.
— У меня все, что ли, есть? — возмутилась Майя, — шестьдесят с чем-то в нашей базе образцы лежат, эти я примерно из краев распределения взяла, а так то на то же.
— Почему запрос не подала на сквозной анализ?
Майя клацнула зубами.
— Чтоб послезавтра сквозная картина в групповой базе лежала, — жестко сообщил Камю и поднял помрачневшие глаза, — нет. Три сквозные картины, годичной давности, десять лет назад и сейчас. И отдельно по несубъектным ИИ, такую же.
Майя кивнула и мстительно вытащила из ящика с чаями коробку лобсанг сушонга. Камю будет орать и плеваться. Но кто ж ему доктор, что сорт чая он не уточнил. А Фу И, который внимательно следит за ее действиями, возражать не будет.
— А пролетария твоего я бы и сам трахнул, если честно, — мечтательно добавил Камю.
Стефания, с которой Камю состоял в браке дольше, чем Майя вообще дышала, кинула в него через весь стол чашкой и попала.
Совещание шло — ну, примерно как обычно. Майя улыбнулась и покачала головой.
— Все так говорят, Флоренсан, — сказала она медовеньким голоском.
— В очередь вставай, — сварливо добавила Стефания, — но кстати вопрос о мусорных аттитюдах мы еще не закрыли.
— В смысле не закрыли? Мы его толком даже не открыли! — рявкнул Камю. Вечер переставал быть томным. Фу И пододвинул к себе поближе личный проектор и с надеждой глянул в сторону Майи. Чай бы ему явно не помешал.
