Государство, религия, церковь в России и за рубежом №2 [35], 2017 - [69]

.

Тем не менее, кардинального поворота в позиции судебной власти не произошло. Верховный суд не отказался от правомочности слов Джефферсона о «стене разделения» между церковью и государством и от идеи конституционного запрета государственной поддержки в отношении всех религий в принципе. В судебном постановлении говорилось о том, что государственные школы не должны осуществлять религиозное обучение, однако, по мнению церковных лидеров, было неясно, что может попасть под понятие «религиозное обучение». Возникал вопрос, не окажется ли в данном случае под запретом любое объективное изучение церквей и их вероучения[65]. Как и в деле «Макколум», Суд подтвердил тезис о том, что Четырнадцатая поправка делает Первую поправку применимой по отношению к властям отдельных штатов[66]. Наряду со словами судьи У. Дугласа «мы — религиозный народ», прозвучало выказывание судьи Р. Джексона, поддержавшего решение большинства, о необходимости защищать свободу атеистических убеждений в Америке[67].

Те протестанты, которые были заинтересованы в присутствии религии в школе, восприняли решение по делу «Зорач» с осторожным воодушевлением. С их точки зрения, тренд на секуляризацию школьного образования удалось приостановить, а само судебное решение «стало стратегически важным событием, доказывающим моральную стойкость церквей перед лицом огульного нигилизма», содержащегося в предыдущем решении по делу «Макколум». Фредерик Э. Джонсон высказал убеждение в том, что большинство членов Верховного суда в начале 1950-х гг. стало разделять приверженность принципу, в соответствии с которым «государственные школы должны откликаться на религиозные нужды и желания тех общин, частью которых они являются»[68].

Решения Верховного суда по трем рассмотренным выше делам стали дискуссионными не только потому, что усилили меж- и внутрицерковные дебаты по вопросу взаимоотношения религии и государства. Возникло непонимание относительно того, как применять сами судебные решения с учетом многообразия религиозно-демографических ситуаций в США. Как отмечал Фредерик Э. Джонсон, оказалось невозможным использовать один и тот же принцип «религиозного нейтралитета» в большом промышленном мегаполисе и маленьком религиозно однородном населенном пункте. Решение по делу «Макколум» нарушалось в массовом порядке на всей территории США, так как общественное мнение на местах нередко отвергало содержащуюся в данном решении позицию и не соглашалось с тем, чтобы Верховный суд вводил универсальные «произвольные» ограничения на религиозную активность[69]. В этом случае давление общественного мнения оказывалось сильнее судебной власти.

Анализируемые судебные постановления оказали большое влияние на дальнейшее развитие церковно-государственных отношений в США и стали своего рода эпохальными событиями в данной сфере. Значение этих решений раскрывалось с течением времени. С одной стороны, Верховый суд не реализовал тезис Т. Джефферсона в итоговом вердикте по делу «Эверсон» и оставил канал взаимодействия между религией и государством в сфере образования[70]. Дело «Зорач» дало на некоторое время повод говорить о частичном отходе судей от секулярной доктрины уже на уровне принципов. В 1960-х гг.[71] и позднее те, кто выступал за возрождение школьной молитвы, пытались в качестве аргумента использовать именно слова судьи У. Дугласа о религиозности американского народа, высказанные им во время процесса по делу «Зорач»[72]. С другой стороны, дальнейшая история показала, что трактовка пункта Первой поправки о запрете учреждения государственной религии, опирающаяся на метафору Т. Джефферсона, прочно вошла в идеологию и практику Верховного суда и использовалась им в последующих делах, касающихся взаимоотношений религии и школы[73]. По мнению Дерека Дэвиса, главного редактора американского издания «Церковь и государство», решения Верховного суда 1940-х гг. положили начало периоду непрерывного роста «стены» между государством и организованной религией. Этот период закончился в 1980-х гг.[74] с приходом к власти президента Р. Рейгана, провозгласившего в качестве одной из целей своего президентства возрождение активной роли религии в публичной сфере и пытавшегося, с помощью кадровой политики, изменить позицию федеральной судебной власти в данном вопросе[75].

Дискуссия, которая велась внутри клерикальной среды по поводу решений Верховного суда, позволяет сделать любопытные выводы о корреляции между богословскими и социально-политическими воззрениями церковных элит и их позицией по вопросу о роли религии в американском обществе. В частности, следует обратить внимание на богословский и идейно-политический профиль тех протестантов, которые подписали в 1948 г. совместное открытое письмо с осуждением решения Верховного суда по делу «Макколум» и выражали беспокойство по поводу секуляризации школьного образования: все они ориентировались на либерально-модернистское богословие и были убежденными экуменистами. В социально-политическом плане этих протестантских лидеров можно отнести к либеральному и левому спектрам, к сторонникам, нередко активным, социального реформизма. Таким образом, на рубеже 1940–1950-х гг. наиболее убежденными (если не считать католиков) противниками секуляризации публичной сферы США являлись не фундаменталисты или религиозные консерваторы, а протестанты прогрессивных взглядов. Дискуссия, которая после 1948 г. велась на страницах христианской печати, подтверждает этот факт.