Государство, религия, церковь в России и за рубежом №2 [35], 2017 - [60]

. Особенным нападкам Джефферсон подвергался со стороны религиозных деятелей различных деноминаций. В связи с этими нападками он позднее писал: «Если бы не было священников, то не было бы и неверующих»[71]. В 1844 г. пресвитерианин Роберт Байрд, один из первых историков религии в США, в своей книге на эту тему охарактеризовал Джефферсона как «злейшего врага христианства», с котором оно когда-либо сталкивалось в Америке. Доказательством, по мнению Байрда, служило то, что принцип свободы совести, разработанный Джефферсоном в «Статуте», принизил статус христианства, поставив его в равное положение с другими религиями[72]. И сегодня многие исследователи называют Джефферсона деистом, отвергающим традиционное христианство[73].

Альтернативой этим обвинениям выступают попытки представить Джефферсона в качестве ортодоксального христианина. Так, известный консервативный евангелический политик и публицист Дэвид Бартон, отстаивающий в противовес либеральным идеологам идею о том, что Соединенные Штаты являются исключительно христианской нацией, в своей книге-бестселлере с красноречивым названием «Ложь о Джефферсоне: разоблачение мифов о Томасе Джефферсоне, в которые вы всегда верили» (“The Jefferson Lies: Exposing the Myths You've Always Believed about Thomas Jefferson”)[74] утверждал, что тот никогда не был атеистом и противником христианства[75]. С точки зрения Бартона, так называемая «Библия Джефферсона» не может расцениваться в качестве его собственной интерпретации евангельской истории, поскольку Джефферсон создавал свою первую редакцию с целью евангелизировать индейцев, а вторую — исключительно для сравнения морального учения Иисуса с другими философами и для доказательства его приоритета в этой сфере[76]. По мнению Бартона, Джефферсон «не был согласен с некоторыми историческими догматами ортодоксального христианства, но при этом придерживался других традиционных положений учения»[77].

Позиция Д. Бартона была критически проанализирована в книге Уоррена Трокмортона и Майкла Коултера «Доказательство правоты Джефферсона. Фактическая проверка утверждений о нашем третьем президенте» («Getting Jefferson Right: Fact Checking Claims about Our Third President»). Авторы, разбирая аргументацию Бартона, утверждали, что две крайние точки зрения, согласно которым Джефферсон был либо атеистом, либо ортодоксальным христианином, в одинаковой степени неверны[78]. По мнению этих двух авторов, Джефферсон действительно считал себя христианином, но не в евангелическом смысле, о чем ясно свидетельствует его «Конспект…», письма и две редакции Нового Завета[79]. Ранее в этом же духе о вере Джефферсона высказывался Дикинсон Адамс, по мнению которого она была «одновременно чем-то большим, чем предполагают те, которые подчеркивают его рационализм, и меньшим, чем считают те, которые подчеркивают его религиозность»[80].

У. Трокмортон и М. Коултер обвинили Бартона в большом количестве фактических ошибок, допущенных им в книге «Ложь о Джефферсоне…», в частности, в приписывании Джефферсону намерения евангелизировать индейцев с помощью своей редакции Нового Завета, которое, по их мнению, не соответствует действительности[81]. В свою очередь, Бартон язвительно заметил в предисловии к новому (2016 г.) изданию своей книги, что профессор психологии У. Трокмортон «ранее не демонстрировал экспертные познания в американской истории»[82] и из двух тысяч фактов обратил внимание на двадцать три, которые, по его мнению, были искажены в книге Бартона. Таким образом, вокруг мировоззрения Джефферсона разгорелась нешуточная полемика, в определенной степени отражающая противоречия, существующие между либеральными и консервативными христианами США.

Сам же Джефферсон имел совершенно определенное мнение по поводу критериев отнесения себя к христианству и права на собственную интерпретацию Библии: оно принадлежало ему потому, что он считал себя приверженцем истинного, а не искаженного христианства. В письме Чарльзу Томсону от 9 января 1816 г. Джефферсон подчеркивал:

Я являюсь истинным христианином, то есть последователем учения Иисуса, весьма отличного от того, которого придерживаются платоники, называющие меня неверующим, а себя — христианами и проповедниками благой вести, тогда как они заимствуют свои излюбленные догмы из того, что их автор никогда не говорил[83].

Другими словами, как пишет Петер Слотердайк, Джефферсон не воспринимал свое редактирование евангельских текстов «как ересь в изначальном смысле слова, в котором hairesis означало самовольную дерзость в отношении совокупности догм и традиций»[84]. Скорее, он считал себя хранителем подлинного содержания Писания, восстанавливающим исходный текст, замутненный позднейшими вставками. Как отмечает Т. Блессинг, Джефферсон был не первым автором в истории христианства, который занимался гармонизацией евангелий, но он был первым, кто производил это путем исключения неподлинных, с его точки зрения, текстов, считая себя вправе придать евангельской истории ее первоначальный вид[85].　

Острота дискуссии по поводу отношения Джефферсона к христианству показывает: вопрос о том, в каком смысле его можно считать христианином, и что он сам подразумевал под этим, выходит далеко за рамки собственно исторической проблематики, относящейся к периоду становления американского государства. Здесь сталкиваются две противоположные позиции: в соответствии с одной, любой человек имеет право считать себя приверженцем христианства, основываясь на том, как он/она его понимает, и, соответственно, имеет право на собственную интерпретацию Библии. Согласно другой позиции, существуют догматы христианского учения, освященные традицией и авторитетом церкви (церквей), в соответствии с которыми следует оценивать веру того или иного человека, а также правомочность той или иной интерпретации Библии. Это противостояние имеет длительную историю: еще Эмиль Дюркгейм в своем исследовании роли религии в обществе проводил различие между «свободной, частной религией, являющейся результатом выбора и сформированной в соответствии с потребностями и пониманием человека» и «религией, передающейся посредством традиции, сформулированной для группы и обязательной для практикования»