Гостья - [139]

Глава XVI

– Думаю, мы наконец добрались, – сказал Жербер.

– Да, наверху виднеется дом, – согласилась Франсуаза.

Они много шагали весь день, и вот уже два часа тяжело поднимались; спускалась ночь, было холодно. Франсуаза с нежностью смотрела на Жербера, шедшего перед ней по крутой тропинке; шагали они оба одинаково, их одолевала одна и та же счастливая усталость, и вместе они молча представляли себе красное вино, суп и огонь, которые надеялись найти наверху. Такие появления в унылых деревнях всегда походили на приключение. Они не могли угадать, сядут ли они на краю шумного стола на крестьянской кухне, или отужинают одни в глубине какой-нибудь пустой придорожной харчевни, либо окажутся в удобной маленькой гостинице, уже заселенной путниками. В любом случае они бросят в угол свои рюкзаки и, расправив мышцы, с довольным сердцем проведут бок о бок спокойные часы, обсуждая этот день, который они прожили вместе, и составляя свои планы на завтра. К теплу такой близости Франсуаза спешила гораздо больше, чем к роскошному омлету и крепким деревенским напиткам. Порыв ветра хлестнул ее по лицу. Они прибыли на холм, который возвышался над веером долин, утопавших в неверных сумерках.

– Мы не сможем поставить палатку, – сказала она. – Земля слишком намокла.

– Наверняка найдем какой-нибудь сарай, – ответил Жербер.

Сарай. Франсуаза ощутила образовавшуюся в ней тошнотворную пустоту. Тремя днями раньше они спали в сарае. Заснули они в нескольких шагах друг от друга, однако во сне тело Жербера соскользнуло к ее, он обвил руки вокруг нее. С неясным сожалением она подумала: «Он принимает меня за другую». И затаила дыхание, чтобы не разбудить его. Ей приснился сон. Во сне она находилась в этом самом сарае, и Жербер с широко открытыми глазами сжимал ее в объятиях; она не противилась этому, сердце ее полнилось нежностью и покоем, но в это ласковое ощущение просачивалась тревога. «Это сон, – говорила она себе, – это неправда». Жербер крепче обнимал ее, весело повторяя: «Это правда, было бы слишком глупо, если бы это не было правдой». Чуть позже вспышка света коснулась ее век; она снова очутилась на сене, тесно прижатая к Жерберу, и все было неправдой.

– Ваши волосы всю ночь попадали мне в лицо, – со смехом сказала она.

– Это вы без конца толкали меня локтями, – возмущенно отвечал Жербер.

Она не без грусти представляла себе возможность пережить завтра похожее пробуждение. В палатке, сжавшись в узком пространстве, она чувствовала себя защищенной жесткостью земли, неудобством и деревянным колышком, отделявшим ее от Жербера. Однако она знала, что сейчас у нее недостанет духа устроить свою постель вдали от него. Бесполезно было пытаться опять относиться с легкостью к смутной тоске, одолевавшей ее все эти дни. В течение двух часов молчаливого восхождения тоска непрестанно возрастала и превратилась в удушающее желание. Этой ночью, пока Жербер будет невинно спать, она станет понапрасну грезить, сожалеть и страдать.

– Вам не кажется, что здесь кафе? – спросил Жербер.

На стене дома висело красное объявление, на котором большими буквами значилось слово Byrrh[13], а над дверью был прикреплен пучок высохших веток.

– Похоже на то, – ответила Франсуаза.

Поднявшись по трем ступеням, они вошли в большое теплое помещение, где пахло супом и хворостом. Сидевшие на скамье две женщины чистили картошку, а за столом перед стаканами красного вина расположились трое мужчин.

– Дамы и господа, – произнес Жербер.

Все взгляды обратились к нему. Он подошел к двум женщинам.

– Будьте любезны, нельзя ли чего-нибудь поесть?

Женщины с недоверием взглянули на него.

– Вы вот так пришли издалека? – спросила старшая из двух.

– Мы поднялись от Бюрзе, – ответила Франсуаза.

– Неблизкий путь, – заметила другая женщина.

– Поэтому мы и проголодались, – добавила Франсуаза.

– Но вы не из Бюрзе, – продолжала старуха с осуждающим видом.

– Нет, мы из Парижа, – сказал Жербер.

Наступило молчание; женщины вопросительно обменялись взглядами.

– Дело в том, что у меня мало что есть для вас, – призналась старуха.

– У вас нет яиц? Или куска пирога? Чего-нибудь, неважно… – сказала Франсуаза.

Старуха пожала плечами.

– Яйца, да, яйца есть. – Она встала и вытерла руки своим синим фартуком. – Пройдите, пожалуйста, сюда, – словно нехотя произнесла она.

Они последовали за ней в комнату с низким потолком, где пылал дровяной огонь; это походило на добротную провинциальную гостиную с круглым столом, комодом, заваленным безделушками, и креслами с оранжевыми атласными подушками с аппликациями из черного бархата.

– Будьте любезны, принесите нам сразу же бутылку красного вина, – попросил Жербер. Он помог Франсуазе снять ее рюкзак и положил свой.

– Мы здесь как короли, – сказал он с довольным видом.

– Да, здесь очень удобно, – согласилась Франсуаза, подойдя к огню.

Она прекрасно знала, чего не хватало этому радушному вечеру; если бы только она могла коснуться руки Жербера, с неприкрытой нежностью улыбнуться ему, тогда огонь, запах ужина, а еще черные бархатные кошки и клоуны весело нашли бы место в ее сердце. Но все это не трогало ее, и находиться здесь казалось ей почти нелепым.