Горшок черного проса - [12]
Через несколько часов переправа полков почти закончилась, хотя движение лодок в обоих направлениях не прекращалось ни на минуту. На левом берегу остались лишь вспомогательные подразделения, службы прикрытия, командный пункт. Полки на противоположном берегу начали расширять плацдарм, не входя пока еще в соприкосновение с главными силами противника. Несмотря на это, командиры полков были обеспокоены тем, что слишком медленно подтягивалась к месту прорыва артиллерия. Весенняя распутица, болотистое левобережье затрудняли передвижение артиллерийских подразделений. Саперы пока спешно делали из лодок плавучие площадки, для перевозки пушек: соединяли вместе по девять — двенадцать лодок, покрывали настилом из досок. На берегу дробно стучали молотки и топоры.
— Это похоже на сжигание мостов, — пробормотал проходящий мимо Найденова и Макарова какой-то офицер.
— Что он сказал? — переспросил Найденов.
— Он сказал, что мы сжигаем за собой мосты… — ответил Макаров.
— Ты скажи ему, что он дурак!
— Не хочется догонять. Но, если до вечера он не станет покойником, мы ему тогда и скажем. Мы ему так и скажем: ты дурак, господин ротмистр!
— Верно, Гриша. Впрочем, я, кажется, пьян… — Найденов расстегнул и без того просторный ворот гимнастерки.
— Тебе сегодня все можно, Вася! — сказал с тихой завистью Макаров.
Они действительно изрядно выпили в блиндаже. Кажется, вопреки тайным опасениям Найденова, все шло как нельзя лучше, все удавалось.
Ни Найденов, ни Макаров, да и никто из белых не знали, что в тот момент, когда над колокольней церквушки в Гоньбе взвился их флаг, командир первой бригады красных Воробьев срочно потребовал к телефону комдива двадцать первой дивизии Овчинникова и передал тревожную весть о начавшемся наступлении белых в районе села Гоньба. Это произошло на стыке первой и второй бригад дивизии. Комдив отдал необходимые приказания и помчался в бригады вместе со своим комиссаром Лиде.
— Этот странный приказ и прорыв белых — звенья одной цепи, — сказал комдив комиссару. — Когда мне передали телефонограмму, я сразу почувствовал, что тут что-то неладное…
— Хорошо, что мы не спешили передать приказ в полки, — сказал Лиде, не очень умело пришпоривая коня…
Не знал Найденов и того, что Овчинникову после получения приказа удалось связаться с командармом Шориным. Не сразу, не в первом часу ночи, а только к трем утра, но удалось. Путь связи был окольный: из Малмыжа через тыловые службы, через дальние населенные пункты, и наконец — в Вятские Поляны. Между командармом и комдивом состоялся такой разговор:
Овчинников: Мною получен приказ об отходе. В чем дело?
Шорин: Такого приказа не было… Скажите, Овчинников, где мы с вами виделись в последний раз?
Овчинников: В Осе.
Шорин: У кого?
Овчинников: Мы обедали на квартире у старушки, вдовы одного из участников обороны Порт-Артура.
Шорин: Кто у вас комиссар?
Овчинников: Лиде Адольф Михайлович.
Шорин: Позовите его к телефону.
Убедившись, что с ним в самом деле говорят комдив и комиссар двадцать первой дивизии, Шорин еще раз подтвердил, что никакого приказа об отходе войск он не передавал.
— Это провокация, — сказал он. — Я проверю, откуда он мог проникнуть к нам. Попрошу вас, Георгий Иванович, усилить бдительность, позвонить в бригады и принять со своей стороны все меры к восстановлению связи по линии Московского тракта. Очевидно, к проводу подключились белые.
— …Пьян я, Гриша, — снова сказал Найденов.
— Чепуха! — засмеялся капитан. — Ничто так не отрезвляет, как последняя рюмка коньяка.
— Может быть, ты и прав, — согласился Найденов. — Тогда зови своего этого, как его… Пескарева.
— Ха-ха-ха! — широко раздвигая губы, захохотал Макаров. — Да мы его… Эй, Пискарев! Где ты, каналья?
— Я здесь, вашбродь! — вырос словно из-под земли вестовой.
— Что там у нас еще есть?
— Есть, кой-чего, вашбродь…
— Неси-ка нам сюда, на природу.
— Один момент.
— Однако, ты его вышколил!
— У меня на этот счет своя система…
Вестовой прибежал с бутылкой, рюмками и конфетами. Налил и подал офицерам. Выпили за победу. В бутылке осталось еще немного коньяка.
— Угостим его? — спросил Макаров.
— Угостим, — согласился Найденов.
Найденов забрал бутылку у вестового, самолично вылил остатки коньяка в рюмку и галантно подал:
— Пей.
Тот потоптался на месте.
— Пей, коль угощают! — потребовал Макаров.
Вестовой выпил.
— Ты откуда родом, воин? — спросил Найденов.
— Вятский.
— Кто родители?
— Нет их у меня… Померли от тифа.
Офицеры переглянулись.
— Не отчаивайся, — сказал Найденов. — Отвоюем — бедствовать тебе не придется. Будешь у меня. Гоньбу видишь?
— Как не видеть. Знаю, ихнее благородие говорил, что это ваше имение.
— Вот будешь у меня. И не на плохом месте. Это я обещаю.
— Благодарствую.
— То-то же, А сейчас — иди.
Вестовой ушел. Офицеры остались во дворике. Вдруг Найденов увидел, как солдаты вывели из блиндажа Макарова после допроса очередного военнопленного.
— Ба! Вот так встреча! — сказал он Макарову.
— Что? — не понял капитан.
— Забавно…
— Тебе понравилась его борода?
— Сейчас все поймешь. Стой!
Бородач остановился, сумрачно взглянул на подвыпивших офицеров. Он был ранен: правая рука висела плетью, а на продырявленном рукаве гимнастерки темнело кровавое пятно.
Свободно и радостно живет советская молодежь. Её не пугает завтрашний день. Перед ней открыты все пути, обеспечено право на труд, право на отдых, право на образование. Радостно жить, учиться и трудиться на благо всех трудящихся, во имя великих идей коммунизма. И, несмотря на это, находятся советские юноши и девушки, облюбовавшие себе насквозь эгоистический, чужеродный, лишь понаслышке усвоенный образ жизни заокеанских молодчиков, любители блатной жизни, охотники укрываться в бездумную, варварски опустошенную жизнь, предпочитающие щеголять грубыми, разнузданными инстинктами!.. Не найти ничего такого, что пришлось бы им по душе.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.