Гордость - [23]

– Я пошла работать в новый ресторан на Хэлси. Заходи как-нибудь, – приглашает Шарлиз, и брови мои ползут еще выше.

– А то. Ты там кто – шеф-повар, да?

– Метрдотель. Надеюсь, ты любишь спаржу.

– Можно и спаржу. Говори когда, устроим свидание.

Тут я смотрю на обоих, и челюсть у меня отваливается. Опять это самое слово: свидание.

– Колин, тебе тамошняя еда не понравится, – говорю я, но на самом деле хочу сказать совсем другое. Я хочу ему сказать, чтобы не заигрывал с моей подругой, – можно подумать, он никогда не бегал за ней с прыскалкой после того, как она только что уложила волосы в парикмахерской, а ему просто хотелось ее побесить.

– Да ладно. Я все ем, – говорит Колин, облизывая губы и осматривая Шарлиз с ног до головы.

Я закатываю глаза, а Шарлиз прыскает от смеха.

– Колин, ну ты вообще! – говорю я.

– Если кто «вообще», так это ваши соседи из дома напротив, – отвечает он, указывая большим пальцем за спину, на дом Дарси.

– А то, – соглашаюсь я.

– А то, – вторит мне Шарлиз. А потом говорит: – Ну ладно. Пришлю тебе эсэмэску, напишу, когда можно зайти. Тебя будет ждать особое блюдо. Слыхал, что такое «фиксированная цена»?

Я поворачиваюсь и смотрю на нее выпученными глазами, Шарлиз же как ни в чем не бывало таращится на Колина и улыбается.

А когда он спускается с крыльца и уходит, слегка подпрыгивая на тротуаре, когда оборачивается и смотрит на Шарлиз, я говорю:

– Слушай, тебя, что ли, совсем приперло?

– В принципе, да.

– Шарлиз. Ты это серьезно?

– Нет. В общем, нет, но мне что, позаигрывать с ним нельзя? Он ко всем девчонкам клеится.

– Но ты ж у нас не тупая, Шарлиз. Нафиг портить себе репутацию.

– Видишь? В том-то и дело. Если мы начинаем обращаться с парнями так, как они обращаются с нами, сразу говорят, что мы испортим себе репутацию. Бред какой-то.

– Тебе, что ли, наплевать на свою репутацию?

Она молчит, глядя в ярко-синее полуденное небо, потирает подбородок и говорит:

– На репутацию игрока с мячиками? Нет. На репутацию игрока с мальчиками? Да.

Хотелось бы мне сказать то же самое: наплевать мне на свою репутацию. Вот только не наплевать, у меня же есть репутация. И у моих сестер тоже. Нужно нам следить за тем, как мы себя ведем, особенно мне и Дженайе. А все потому, что мы нравимся нашим местным парням, – и даже если мы сами в такие игры не играем, мало ли чего могут про нас наговорить. Папуля, конечно, за нами следит, но и все соседи следят тоже.

Я бросаю взгляд на дом по другую сторону улицы и складываю руки на груди – будто и я только что расстегнула блузку, чтобы выставить напоказ свой спортивный лифчик.

– Угу. – Больше мне ответить нечего, но я знаю, что стану для любимой своей сестры мягкой подушкой, в которую она сможет упасть, если этот парень Эйнсли оттолкнет ее слишком сильно. Никому не позволю разбить ей сердце. И тут я думаю: а кто станет мне подушкой? Кто попытается оттолкнуть меня? И ради кого я готова падать?

Падение/наполнение (Хокку)

Если я влюблюсь

Придется упасть на дно

И глотать воду

Наполнить живот

Нежностью поцелуев

Кругл он как луна

Там над Бушвиком

Амур в любовь играет

Лук в моих руках

К концу дня, зайдя в магазинчик Эрнандо, я вижу дружков Колина. Они знают, что со мной не пройдут эти их «Ола!» – не как с другими девчонками. И все равно пялятся. Проходя мимо, я чувствую на попе их взгляды. Я обычно показываю им средний палец за спиной, а они ржут и говорят:

– Сразу видать, что дочка Бени!

Стоит мне зайти к Эрнандо – и он во всю глотку орет мое имя, так повелось:

– Зури-ла-а-а-па! Que pasa, muchacha?[20]

– Как жизнь, Эрнандо? – отвечаю я и закатываю глаза, потому что уверена: он мне задолжал уже сотню – столько раз обсчитывал на сдаче.

Пришла я за бутылкой сока из холодильника, чем-нибудь сладким и вязким, чем-нибудь соленым и хрустким. Всего по пять штук, чтобы не делиться с сестричками, которые собрались на крыльце вокруг Шарлиз и дуются с ней в карты. Выбираю, кладу на прилавок – тут вибрирует телефон. Общая эсэмэска от сестер:

Сейчас зайдет в магазин!

Я с ходу понимаю, о чем речь. Пишу ответ:

Ну и?

Дарий не ждал меня здесь увидеть и быстро отводит глаза. Так откровенно, что даже и не смешно. После того концерта в парке мы с ним ни разу не говорили.

– Привет, – начинаю я.

– Привет, – отвечает он и встает у прилавка со мной рядом.

– Уй-йя! Богатенький пришел! – удивляется Эрнандо.

Дарий поджимает губы, смотрит в пол.

Лучше бы Дарий научился отвечать, когда ему что-то не нравится, иначе здешние парни его просто порвут. Нельзя, чтобы все чувства отражались у тебя на лице: их разом перетолкуют непонятно как. Райончик у нас громогласный, а уж мысли и точки зрения все и вовсе высказывают громче некуда.

На заднем плане тихо звучит спокойный и старомодный R&B, и от этого вся ситуация выглядит как-то странно, будто это видеоклип, в котором Дарий звезда, а я статистка. А у него все как надо. Опять рубашка, застегнутая на все пуговицы, и слишком тесные шорты-хаки. Я сразу вижу – не те, в которых он тогда ходил в парк. Эти из плотного хлопка, и мне хочется пнуть саму себя за то, что я заметила эту подробность. В смысле у него что, нет нормальных шмоток?