Гора и яма - [4]

— Бен, в этой точке я был не далее как сегодня утром, — проговорил Том, — и никакого понижения рельефа там нет вообще. Там холм. Промашка всего на каких-то сто сорок футов. Каково?

— Давай-давай, — оскорбился Бен. — Ты, наверное, где-то в другом месте был. Просто перепутал. Я ее сам готовил.

Том покачал головой:

— Оттуда до реперной отметки просто рукой подать. А она на пятистах одиннадцати.

— Тогда отметка старая, — хихикнув, не сдавался Бен. — Знаешь, еще доколумбовских времен.

— Да иди ты! Слушай, Бен, может, скатаемся туда вместе прямо сегодня и снимем высоту твоей алидадой? Мне все равно это когда-то придется делать, раз уж альтиметр накрылся. И я докажу, что твоя карта просто кладезь всяких неточностей. Ну так как?

Бен поднес к трубке очередную спичку. Потом кивнул.

— Ладно, заметано. Но не сердись, если вдруг выяснится, что ты по ошибке зарулил не на ту ферму.

Едва они выкатились на автостраду, погрузив снаряжение Бена на заднее сиденье, как Том вдруг что-то вспомнил.

— Слушай, Бен, ты вроде начал рассказывать про какую-то байку, связанную с этой картой.

— Вообще-то, и рассказывать особо нечего. Просто топограф, который делал съемку — один старикашка по фамилии Волькрафтсон, — умер от сердечного приступа прямо в поле. Поначалу в конторе решили, что кому-то придется делать все заново, но потом разобрали его бумаги и поняли, что он уже практически все закончил. Наверное, потому-то кое-кто и сомневается, существует ли эта карта вообще.

Том сосредоточил внимание на дороге впереди. Поворот был уже где-то совсем рядом.

— Это случилось, должно быть, года два назад? — уточнил он. — В смысле, когда он умер?

— Угу. Или два с половиной. Это произошло как раз где-то в этих краях и породило массу всяких пересудов. Помнится, идиот окружной коронер — эдакий местный Шерлок Холмс — твердил, будто имеются признаки удушения, или удушья, или еще чего-то в этом роде, и собирался арестовать помощника Волькрафтсона. Ясное дело, мы быстренько вмешались.

Том не ответил. Определенные слова, которые он слышал два часа назад, вдруг вновь зазвучали у него в голове, будто включился фонограф: «Два года назад тут уже был один дядечка, все пытался вызнать про Них. У него было что-то вроде подзорной трубы на ножках. Они его погубили. Потому я и не хочу, чтоб вы туда ходили. Я боюсь, что Они и с вами то же самое сделают».

Он сердито выбросил эти слова из головы. Если уж он что и ненавидел от всей души, так это веру в возможность существования каких-то потусторонних сил. Да потом, мало ли что она еще болтала? В конце концов, тот человек действительно умер, и вполне естественно, что ее воображение тут же состряпало какую-то совершенно дикую фантазию.

Конечно, он не мог не признать, что ошибка на карте оказалась еще одним совпадением. Но только таким ли уж совпадением? Не исключено, что просто Волькрафтсон послушал болтовню девчонки и сделал надпись «Яма» в порядке розыгрыша, намереваясь потом ее стереть. Да и какая разница, если это было действительно совпадение? Вселенная полным-полна ими. Каждое столкновение молекул — это совпадение. Можете нагромоздить хоть целую кучу совпадений, горячился он, но не заставите Тома Дигби даже на шаг приблизиться к вере в сверхъестественное! О, он знает вполне интеллигентных людей, что ни говори, которые прямо-таки помешаны на подобных верованиях. Некоторые из его лучших друзей просто обожают пересказывать всякие байки и рассуждать о вероятности потусторонних сил острых ощущений ради. Но единственным чувством, которое Том когда-либо испытывал к подобной чепухе, было самое настоящее отвращение, вплоть до тошноты. Все это слишком глубоко задевало, чтоб ограничиваться шуточками. Это означало возврат к тому примитивному, покоящемуся исключительно на страхе невежеству, из которого наука постепенно, дюйм за дюймом, подняла человека, несмотря на самое ожесточенное сопротивление. Взять это идиотство с холмом. Стоит только признать, что его размеры хоть на сотую долю дюйма отличаются от действительных, как выбьешь основы из-под всего мира в целом.

Будь он проклят, твердил он себе, если хоть кому-нибудь расскажет про всю эту историю с показаниями альтиметра. Это вышла бы как раз та самая байка, на которые так охоч тот же Бен. Придется обойтись без подробностей.

С чувством облегчения он свернул к ферме. Все эти размышления уже порядком его разозлили, причем большей частью он злился на самого себя — за то, что вообще потратил на них время. Сейчас они точно и аккуратно расставят все по местам, как и положено ученым, не оставив никаких болтающихся концов, которые могло бы попытаться увязать чье-нибудь больное воображение.

Он отвел Бена за амбар, показал ему реперную отметку и холм. Бен сориентировался, изучил карту, пристально изучил знак и опять заглянул в карту.

Наконец он с виноватой ухмылкой повернулся.

— Ты абсолютно прав. В этой карте не больше жизненной правды, чем в абстрактной картине — по крайней мере, что касается этого холма. Сейчас схожу к машине и притащу барахло. Вычислим высоту прямо отсюда, с отметки.

Он примолк и нахмурился.