Год активного солнца - [225]

Шрифт
Интервал

В полночь ребенок умирает. Губы его дернулись и окаменели.

И тут же душа его, завернувшись в музыку, с неимоверной быстротой вознеслась в небо.


Неожиданно кто-то осторожно просунул в дверной просвет плоскую желтую руку. Мужчина вздрогнул. Теперь шум послышался с другой стороны. Обернувшись, он увидел, как плоские желтые пальцы просунулись в форточку. Потом показалась и голова, плоская, как надувная игрушка. Она косо покачивалась в увеличившемся просвете. Мужчиной овладел страх. Глаза не обманывали его он явственно видел, как постепенно округлилась плоская голова, приобретая человеческие черты. Наконец в распахнувшуюся дверь пролезло холодное и желтое человекоподобное существо. Оно словно бы по частям проникло во все щели и лишь потом, сочленившись, превратилось в единое целое. И заполнило сразу всю комнату. И дышать стало нечем.

Мужчина чувствует, что задыхается, но двинуться он уже не в состоянии. Желтое существо с чернильными глазами левой рукой припечатало его к спинке кресла, а ледяную правую просунуло ему в рот, пытаясь вырвать из него душу.

Мужчина чувствует, что воздух уже не проникает в легкие. Он порывается встать, но не может отвести от себя желтую руку, вцепившуюся ему в плечо. Он пытается крикнуть, но крик застревает в горле. Измученный болью и удушьем, он с нетерпением ждет, когда же безжалостная желтая рука вырвет из него душу Теперь лишь в этом его спасение.

Наконец настало и это долгожданное мгновение. Ледяная желтая рука вырвала из него душу и зашвырнула ее в темный угол комнаты. Мужчина почувствовал несказанное облегчение. Он вздохнул в последний раз и свесился на ручку кресла.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Рассвело.

Я открываю глаза и вскакиваю с постели.

В общежитии лаборатории все спят.

На востоке, за Кавкасиони, уже чувствуется приближающаяся заря.

Я вдруг сразу решил спуститься и посмотреть на разрушенную церковь.

Я быстро умылся, побрился и, не сказав никому ни слова, ушел. Перед уходом я перегнал машину на левую сторону, наискосок от лаборатории, чтобы до полудня она была в тени.

Что мне померещилось? С какой стати посетила меня неожиданная идея?

Но так ли уж она неожиданна?

Стоит лишь вспомнить тогдашний выстрел, как тут же начинает ныть плечо. В памяти всплывает одна и та же картина: я целюсь в церковь из ружья и слегка касаюсь пальцем курка. Сердце в груди норовит разорваться. Воцарившаяся вокруг тишина пугает меня, и я невольно оглядываюсь. Гия сидит в прежней позе, зажмурившись в ожидании выстрела. Дато сосредоточенно жует сигарету. Хозяин ружья стоит вполоборота ко мне, словно не желая видеть, как я буду стрелять в дверь церкви. Но жгучее любопытство не позволяет ему отвернуться от меня полностью. Из пяти крестьян, спавших в тени вяза, четверо встали и подошли поближе, а пятый их товарищ, встав на колени, не сводит с ружья глаз. Лицо каждого из пятерых выражает страх и любопытство. У меня уже нет никакого желания стрелять, к тому же я не на шутку сержусь на себя. Неужели я и вправду струсил? Спрашивается, чего я должен бояться?

И вновь в ушах звучит голос Дато: «Ты, случаем, не струсил? Мы в нашей лаборатории только и заняты тем, что повседневно подтверждаем материальность происхождения мира. А оказывается, все это проще простого: стоит только выстрелить из ружья — и никаких проблем!»

Я думал, что из моей памяти начисто изгладился эпизод с церковью. Но, видно, я ошибался. Как только на сердце у меня делалось тяжело, я тут же вспоминал воздух, со свистом взрезаемый ножницами хвостов черных ласточек, и мерзкий писк летучих мышей, стаями взлетевших из-под рухнувших стен церкви.

Приблизившись к кладбищу, я почувствовал, как в сердце мне вонзились тонкие иглы. А вот уже показались развалины церкви. Ничего не изменилось. Видно, нога человеческая не ступала здесь с тех пор.

Я осторожно ступаю по поляне перед церковью, словно боюсь спугнуть чей-то покой. А вот и то место, где я спал тогда. Вот здесь, прислонившись спиной к дереву, сидел Дато. И Гия спал тут же, уткнувшись лицом в траву.

Я опять вижу его широко раскинутые руки, жутко полуприкрытый глаз и опять ищу на его спине следы пуль.

А вот и сломанное ружье. Оно валяется точно так же, как бросил его тогда хозяин. Разросшаяся трава укрыла ствол, а от дождей и росы он основательно заржавел и уже не блестит, как раньше.

Внезапно ствол сдвинулся с места.

Я вздрогнул.

Может, просто показалось?

Ствол сдвинулся еще больше.

Нет, зрение не подводит меня.

Неожиданно из дула показалась головка зеленовато-желтой ящерицы. Увидев меня, она тут же юркнула обратно. Потом как пуля вылетела из дула и, скользнув по траве, исчезла в развалинах церкви.

Я в сердцах ругнул себя за трусость.

Я медленно вышел из церковной ограды и зашагал по дороге в лабораторию. Вся трава скошена. Стога, словно веснушки, рассыпались по склонам окрестных гор.


Торнике Гавашели положил трубку на пепельницу и взял в руки кий.

Ловкий, скользящий удар. Шар вкатился в лузу. Торнике с удовлетворением выпрямился. Он вразвалку направился к подоконнику, взял с пепельницы трубку и внимательно оглядел зеленое поле боя.

Торнике Гавашели.


Еще от автора Гурам Иванович Панджикидзе
Седьмое небо

Гурам Панджикидзе родился в 1933 году в Тбилиси. В 1956 году окончил Тбилисский политехнический институт. Работал на Руставском металлургическом заводе.Свою литературную деятельность Гурам начал с юмористических рассказов и очерков. Его первая книга «От Зестафони до Аргентины» была издана в 1958 году. Вслед за ней в тбилисских издательствах вышло около десяти сборников рассказов и очерков молодого писателя. В 1969 году Г. Панджикидзе был участником V Всесоюзного совещания молодых писателей.Роман «Седьмое небо» впервые был опубликован в журнале «Цискари», а в 1967 году вышел отдельной книгой в издательстве «Сабчота Сакартвело».«Седьмое небо» — первая книга Г.


Рекомендуем почитать
Мост. Боль. Дверь

В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саранча

Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».


Эскадрон комиссаров

Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.


Юноша с перчаткой (рассказ студентки)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Обвал

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.