Гнев императора. Дорога домой - [35]

Вскоре стало ясно, что никто не прилетит на помощь, и многие из-за этого впали в апатию, из которой их приходилось выгонять порой пинками и оскорблениями. В живых осталось всего около двадцати человек, но пятеро из них вскоре заболели, и через пару дней стало ясно, что долго бедняги не протянут — чудом выжившая врач экспедиции, красавица Орна Карсика, сильно постаревшая и подурневшая за последние месяцы, констатировала, что это однозначно пневмония. А лекарств не было…

Раздался скрежет отодвигаемого люка, и на пороге появился майор. Он увидел сидевшего на бревне профессора и произнес:

— А, вот где вы, а то я уже беспокоиться начал. Слышал в лесу стрельбу. Звери?

— Они самые, только сейчас какие-то другие, на сплюснутых черных собак похожи, — хмуро ответил Сорвин. — С десяток подстрелил, остальные смылись. Но наглые очень, хорошо хоть мелкие.

— А патронов все меньше… — вздохнул Ронхен. — Надо поговорить, чтобы они не слышали, — он кивнул на закрывшийся под собственной тяжестью люк. — Не то в панику впадут.

— Да, надо. Дела хуже некуда, больные скоро умирать начнут. И что делать я понятия не имею.

— Если доживем до весны, придется уходить из корабля и строить дом. Отапливать эту громадину слишком тяжело.

— А кто из нас умеет строить дома? — поинтересовался профессор.

— Я умею, — усмехнулся майор. — Интересовался технологиями предков. Инструментов маловато, это да, но кое-что можно будет сделать из металла переборок.

— Думаете, мы сможем выжить здесь без помощи?

— Не знаю, но сдаваться не намерен, я офицер.

— Слишком малая популяция, да и способных рожать женщин всего пять. Это если они еще согласятся рожать.

— Надеюсь, сумеем объяснить, что иначе нельзя, — хмыкнул Ронхен. — Все же они неглупые, должны понять, что просто помирать смысла нет. Я сегодня снова попытался послать сигнал бедствия, но никто не ответил. Похоже, цивилизаций поблизости от Надежды нет.

Он единственный называл безымянную планету Надеждой, остальные не хотели давать ей имя, надеясь, что она — всего лишь временное пристанище. Глупое предубеждение, но каждый имеет право на свой выбор.

— А еду откуда брать? — спросил Сорвин.

— Думаю, коптильню я построю, да и ледник выроем. Найти съедобные растения тоже можно, едим же мы местные орехи — и все нормально. Да, работы предстоит много, но иначе не выжить.

— Если бы еще наших товарищей из апатии выдернуть как-то. Маквина, например, если не заставлять двигаться, так он сядет и спокойно замерзнет. И он не один такой.

— Да, ваша ученая братия к жизни приспособлена мало… — недовольно проворчал майор. — Эх, сюда бы моих ребят и девчат из седьмого отряда, мы бы показали, как можно устроиться…

На это профессор только усмехнулся. Затем задрал голову к небу и уставился на звезды. Что-то там его насторожило, показалось необычным. Поначалу Сорвин даже не понял что, только затем обратив внимание на движущийся среди звезд небольшой, помигивающий огонек. Это же… Нет, невозможно… Или возможно?..

— Май-й-йор… — его голос сделался свистящим. — Смотрите…

— Куда? — не понял тот.

— Вверх. Вон на тот огонек…

— Демонова отрыжка! — выдохнул тот, последовав совету. — Корабль! Или спутник!

— Но почему тогда они не отвечали на наши вызовы? — не зная зачем и у кого спросил профессор.

— Может, диапазон связи другой… Но я знаю, что делать!

С этими словами Ронхен ринулся к люку, открыл его и скрылся в проеме. Но не прошло и двух минут, как он снова вылетел наружу, держа что-то в руках, и рявкнул:

— Глаза закройте! Ослепнете!

Профессор последовал совету, в то же мгновение что-то в руках майора вспыхнуло ярким, испускающим сноп искр огнем. Тот ринулся в сторону от корабля, отчаянно размахивая горящим то ли пиропатроном, то ли еще чем — профессор не разбирался в военных приспособлениях.

Ронхен продолжал носиться по поляне, пока мигающий огонек не ушел за горизонт, после чего погасил огонь, ткнув пиропатроном в снег.

— Как думаете, они видели? — хриплым шепотом спросил он.

— Не знаю… — пожал плечами Сорвин. — Нам остается только надеяться.

Привлеченные шумом наружу высыпали остальные потерпевшие кораблекрушение и принялись спрашивать, что случилось. Им объяснили, и люди преисполнились надежд. До самого утра никто не уснул, да что там, никто даже внутрь не вошел — разожгли костер и грелись возле него, надеясь, что вскоре их беды закончатся. Майор с профессором скептически смотрели на всю эту вакханалию, отмахиваясь от вопросов, хотя сами чувствовали себя не в своей тарелке и в глубине души тоже надеялись, что что-то изменится.

Как оказалось, надеялись не зря. Не успело пройти и двух часов после рассвета, как шагах в двухстах от корабля в воздухе внезапно сгустилось серое туманное облачко, из которого один за другим начали выходить странно одетые люди. Последним на поляну ступил человек в чем-то напоминающем сутану священника, его голову скрывал капюшон, а вместо лица был туман. Судя по всему, среди инопланетян именно туманнолицый являлся главным, поскольку его пропустили вперед, да и относились к нему с явно заметным уважением. Одно только беспокоило профессора — как общаться с пришедшими, ведь языка его родины они не знают. И наоборот.