Глухая орбита вечности - [36]

— А на мой взгляд, Степан Иванович, пора отрешиться от иллюзий и посмотреть на нашу жизнь с более реалистической точки зрения,— жестко отрезала психолог.

— Что вы имеете в виду, Нина Артемовна? — удивился ее запальчивости Елагин.

— Давайте поставим вопрос иначе, Степан Иванович. Какова основная цель всей нашей экспедиции? Изучение планетной системы звезды и в особенности планет, расположенных в пределах биозоны, не так ли? Так вот, я считаю, что настало время выполнять эту программу, не ссылаясь на сложившиеся обстоятельства.

— Это твое личное мнение или оно подкреплено пожеланиями капитана? — в упор спросил Никишин.

По тому, как насторожился Брагинский, геолог понял, что его вопрос может приоткрыть завесу неизвестности.

— Это ваше мнение, Никишин, если суммировать то, чем вы все живете в свободное от вахты время! Что же касается капитана, то не кажется ли вам, люди, что вы и так слишком много переложили на его плечи. Не пора ли определенную меру ответственности взять на себя?

— Я полагаю, что вы пытаясь решить дилемму очередности работ, беретесь за несвойственные вам функции,— сердито заметил Брагинский.

— Вы прекрасно знаете, Евгений Михайлович, что такой дилеммы не существует и не существовало вообще. Если основная программа — исследование планеты и ограничивалась аварийной обстановкой, то в настоящее время положение стабилизировалось. Не так ли?

Помощник капитана потер подбородок — жест, к которому он прибегал в затруднительных случаях. Логика Штаповой была вполне убедительна, но интуитивно он чувствовал, что психолог стремится форсировать события...

— Ну так,— нехотя согласился Брагинский.— Действительно, выход из затруднительного положения не может быть решен сразу, ни даже в ближайшие несколько лет...

— Вы слишком осторожны в своих оценках, Евгений Михайлович,— перебила Штапова,— говорите уж в ближайшие пятьдесят-семьдесят лет!

— Но это не значит,— повышая голос, продолжил помощник капитана,— что вопрос координации работ необходимо решать здесь и притом немедленно!

— Я высказываю свое мнение, Евгений Михайлович, и притом подкрепляю его достаточно вескими аргументами, а вы, создавая неопределенность и замалчивая трудности, создаете нездоровую обстановку в коллективе.

— Штапова, я запрещаю вам подобные высказывания! — вспылил помощник капитана.

— Хорошо, Евгений Михайлович,— слегка побледнев, сказала Нина,— но тогда я вынуждена поставить вопрос о доверии, согласно уставу.

— Ваше право.— дрогнувшим голосом согласился Брагинский.— Дайте общую связь.

За столом возникла тягостная тишина.

— Ну зачем вы так, Нина? — поднялась в слезах дочь помощника капитана.

— Так надо, Жанна.

Нина повернулась и пошла к опушке реликтовых гигантов. Вопрос о доверии был чрезвычайным обстоятельством в любом коллективе. Вместе с тем, при решении конфликтных ситуаций он превращался в обоюдоострое оружие. Если оправдывался ставящий вопрос о доверии, то тем самым осуждался второй участник конфликта. Осужденный освобождался от должности и подвергался самоизоляции на срок от недели до месяца, по рекомендации психолога. Уже само положение казалось бы исключало возможность конфликта с психологом, и действительно, никто не мог припомнить случая, чтобы психолог, превосходно знающий характеры всех членов коллектива и обладающий специальной подготовкой, попадал в такую ситуацию...

Усилиями Ефима Жеренкина, подогнавшего к столу вездеход, и радиоэлектроника Лады Борисовны Панаевой на столе среди недоеденных блюд и недопитых кружек установили выносной проектор, а метрах в десяти соорудили экран-транслятор.

— Постойте,— спохватился Елагин,— по-моему, надо разбудить капитана. Все-таки при таких обстоятельствах..

— На это необходимо разрешение психолога,— напомнил Игорь Кантемир.

— Но ведь она...— замялся Степан Иванович.— Может быть, вы, пользуясь правом врача?

— Нет, Степан Иванович. Ведь она пока при исполнении служебных обязанностей.

— Не будем нарушать устава,— вмешался Брагинский.— Кабанов, возьмите второй вездеход, узнайте мнение Нины Артемовны по этому поводу.

Увидев, что по направлению к ней мчится вездеход, Штапова расслабилась, снимая ненужную эмоциональную нагрузку. Неужели так быстро все решилось? Значит, она не могла рассчитывать на поддержку. Неужели она бездарность и не смогла отличить общую нервозность от неудовлетворенности. А ведь именно на неудовлетворенности она и строила свой план.

— Ты за мной, Антон? — спросила она, сдержанно улыбаясь, когда вездеход остановился в двух шагах от нее.

— Нет. Елагин предложил разбудить Манаева. Как ты на это смотришь?

— До чего вы, однако, черствые люди,— подавляя в себе радостное возбуждение, удивленно проговорила Нина.— Неужели у него не хватает других забот?

— Я ведь только посыльный,— смутился Кабанов.— Значит, передать, что ты возражаешь?

— Пожалуйста, Антон. У капитана очень истощена нервная система. И пусть у Брагинского останется право решающего голоса.

— Как хочешь,— с уважением посмотрел на нее Кабанов.— Лишний шанс ему не повредит.

Когда Антон вернулся, напряжение, вызванное конфликтом, несколько спало. Журавлев задумчиво ковырял вилкой и о чем-то спорил с Никишиным. Остальные разбились на группы, обсуждая неожиданно возникшую ситуацию.