— Спасибо. — Володя отодвинул алюминиевую миску с остатками гречневой каши. — Как чаек?
— Сегодня кофе.
Повариха поставила перед ним полную кружку и присела напротив.
— Что же остальные не идут завтракать?
— Остальные… — Краев окинул взглядом палаточный городок геологов, приютившийся в сосновом бору. — Остальные хотят выспаться раз в неделю… Выходной есть выходной!
— А что же вы? — полюбопытствовала повариха.
— Я в город.
Залпом допив кофе, Владимир заторопился в свою палатку переодеваться. Минут через десять он вынырнул из нее совершенно преображенный: дакроновый с иголочки костюм вместо линялой штормовки; ковбойку сменила белая синтетическая рубашка, а стоптанные кирзовые сапоги — начищенные до блеска туфли. Тщательно застегнув вход в палатку, Краев похлопал по карманам: деньги, зажигалка, сигареты, платок… Кажется, все на месте. Володя нащупал перочинный нож, который переложил из штормовки вместе с зажигалкой, и поморщился… Только карман будет оттопыриваться. Но палатка уже застегнута, и он, примирившись с необходимостью таскать нож с собой целый день, поднял с земли свою неразлучную «Спидолу».
— Володя! Краев! Подожди!
Владимир обернулся. Позевывая, подошел старший геолог Соловьев и, иронически прищурившись, оглядел его с ног до головы.
— Хорош, хоть сейчас на свадьбу.
— Где уж нам уж… — скороговоркой отбил Краев незлобивый выпад.
— В город собрался?
— А что? На то и выходной!
— Думал, в шахматишки погоняем.
— Надо хоть иногда делать вылазки в цивилизованное общество, а то забудешь, что надо сморкаться в платок, а не в кулак.
— Ну, ну. К ужину не опаздывай. Девчонки пельмени затевают для разнообразия полевого меню.
— Вернусь, — успокоил Краев и посмотрел на часы. — Извини, в девять двадцать электричка, а идти сорок минут.
— Ладно, беги уж, раз собрался.
— До вечера!
— Будь здоров!
Соловьев, все еще позевывая, побрел к реке умываться. Когда он обернулся, фигура Краева уже растворилась среди сосен.
Тропинка петляла между деревьями. Придерживая транзистор, Володя шел не спеша, с удовольствием вдыхая лесной воздух, настоенный на аромате сосновых смол. Он любил эти уединенные свидания с природой, любил лес, хорошо знал его обитателей. От палаточного лагеря на станцию вела дорога, но Володя выбрал тропинку, чтобы насладиться утренней прогулкой по лесу. Тонкий, приятный запах заставил его остановиться. Он поставил приемник на тропинку и осторожно, чтобы не испачкать костюм оранжевой пыльцой саранок, стал пробираться сквозь высокую траву. У дряхлого пня притаилось несколько бледных кистей двулистной любки. Володя аккуратно сорвал их и, довольный, вернулся на тропинку. Эти невзрачные цветы обладали удивительным и стойким ароматом. Он представил, как девчонки в электричке будут вертеть головами в поисках мнимой обладательницы новых духов, и улыбнулся. Ах, эти девчонки в мини-юбках с модными прическами! Как их не хватает в отрешенности геологических будней!
Геолог Владимир Краев был холост. И не столько по причине молодости, сколько от чрезмерного пристрастия к наукам. Пытаясь докопаться до истоков, он с головой зарывался в специальную литературу, чем завоевал уважение бибилиотекарши и кличку «книжный червь» от сокурсниц. В полевых условиях, где не было под рукой привычных библиотек, Володя вдруг ощутил неполноту жизни. Не потому ли его так потянуло в город?
Володя включил транзистор, и полилась нежная мелодия. Он поднес цветы к лицу, вдыхая их тонкий аромат. Слегка закружилась голова и почему-то захотелось спать. Краев тряхнул головой и прибавил шаг, но сон, неодолимый и тягучий, наползал, отключая сознание. Как в тумане он вышел на поляну, натолкнулся на невидимую преграду, пытался повернуть назад, но увяз в чем-то незримом, как паутина, и… заснул.
Очнулся Краев на берегу незнакомой реки. Светило большое красноватое солнце, не слишком высоко поднявшееся над горизонтом. Теплый ветер шевелил траву. Шуршали листья на деревьях и кустах. Неизвестно почему возникло тревожное беспокойство, хотя рядом на траве стояла «Спидола», и лилась знакомая мелодия. Наконец он понял причину смутного беспокойства: трава была не та, чуть зеленее, чем обычно. Там и здесь выглядывали экзотические цветы. Володя машинально убавил громкость и огляделся. Небо было безоблачным, скорее аквамариновым, чем голубым, солнце не таким ярким и, пожалуй, чуть крупнее, каким оно иногда бывает на закате. Он подошел к дереву и застыл от удивления: узорчатые листья напоминали вымершую форму падуба. Кусты тоже были необычными. Вся поляна представляла какой-то реликтовый лес. Вот встрепенулась и с протяжным криком взлетела крупная, величиной с фазана, птица; мелькнула в кустах косуля с пестрыми пятнами на боках… Медленно приходило сознание, что мир, в который он попал, чужд земному, но здравый смысл, зажатый в тиски фактов, упорно искал земные аналогии. Это не были тропики, с характерными пальмами, банановыми деревьями и лианами. Может быть, какой-нибудь заповедник? Тогда по местным станциям можно как-то определить свои координаты. Владимир переключил приемник на длинные волны, и сразу настала тишина. Он менял диапазон за диапазоном, но ни единого шороха не выудил из безмолвного эфира. Работала единственная волна на среднем диапазоне, но и она передавала только музыку и песни. Ни одного выпуска последних известий, ни одного сигнала времени. Он выключил приемник. И тут ему бросилось в глаза, что часы стоят. Краев снял их с руки. Завод кончился, хотя он отлично помнил, что заводил их сегодня утром.
![Лирика [Созвездие лиры: Избранные страницы латиноамериканской лирики]](/storage/book-covers/df/df345a2dc52bc36df595b344d64536d6a1a22b73.jpg)
