Гибель отложим на завтра. Дилогия - [215]

— Будем надеяться. Если все выйдет по твоей задумке, то как только отерхейнцы перебросят свои этельды, если перебросят, нам и впрямь не составит труда уйти восточными ворота. Впрочем, там нас тоже попытаются задержать, но вряд ли противников будет много. Сметем их — и домой.

— Верно. Вот только как бы отерхейнцы не попытались проникнуть через разлом, вместо того, чтобы перебрасывать этельды…

— Не думаю, Царь. Они все еще боятся за кханне и наследника. Иначе давно бы уже проникли.

— Кстати, насчет кханне! Будет безопаснее, если при отходе мы, как и собирались, повезем ее впереди войска. В окружении охраны, разумеется. Дадут Боги, все получится. А теперь приведи второго героя.

Как только закрылась дверь за третьим обреченным, а Хаттейтин с Аххаритом оставили царя в одиночестве, Аданэй уронил голову на руки. Как же он устал! И когда наступит долгожданный покой?

«Когда умрет Элимер», — ответил он сам себе, ибо ни секунды не верил в смерть брата, в которой столь рьяно пытался убедить айсадку.

Невидящим взором уставился он в дверь. Легкие угрызения совести все же мимолетно кольнули его при мысли об отправленных на заклание юнцах. Ведь их, наверное, тоже кто-то ждет дома. Матери, сестры, возлюбленные. Но, увы, во все времена и всем правителям необходимо с легкостью жертвовать жизнями подданных. Ради блага государства, разумеется.

* * *

— Ну что, лазутчики заговорили? — обратился Элимер к Ирионгу.

— Разве могло быть иначе? — усмехнулся тот. — Только, боюсь, вести не из лучших. Теперь понятно, отчего илиринцы тянули время, почему не покинули Антурин, пока была возможность. И почему осмелели мятежники.

— Говори, не медли.

Ирионг вздохнул и поведал кхану о том, что под пытками рассказали лазутчики.

— Да, нерадостные вести, — протянул кхан. — Значит, у илиринцев с изменниками сговор. Странно, что я не подумал об этом сразу. Что ж, но мы хотя бы вовремя об этом узнали. Какие твои предложения, военачальник?

— Нельзя позволить илиринцам встретиться с изменниками. Но при этом мы должны позволить им покинуть Антурин. Устроим засаду у них на пути и разобьем на открытой местности. Ведь нас будет куда больше, чем они ожидают. Главное, не дать им снова засесть за стенами. Переброс этельдов к западу лучше осуществить ночью — скрытно и постепенно — чтобы илиринцы не догадались, что нам известны их планы.

— Однако Антурин тоже нельзя оставлять без защиты. Подумай, сколько этельдов оставить у остальных ворот.

— Да, мой Кхан.

Когда Элимер остался один, то схватился за голову: «Дети Ханке! Ненавижу все это! Если бы не Шейра, если бы не моя жена, мы давно бы уже прошли через дыру в стене и выбили отсюда илиринцев. Но стоит только попытаться — и Аданэй убьет ее. Хотя бы для того, чтобы причинить мне боль перед своей смертью. С другой стороны, когда илиринцы двинутся к Инзару, им придется оставить заложницу в Антурине. Естественно, ее спрячут, окружат сильной охраной. Но серые сумеют выяснить, где скрывают Шейру, и тогда уже можно будет попытаться ее выкрасть или отбить».

* * *

— Будем уходить, Хаттейтин.

— Да, Великий.

— Ну, так собирай всех, промедление может стоить нам многого. А мы с Аххаритом поднимемся за айсадкой.

Шейра, когда они вошли, стояла спиной и не обернулась, даже заслышав ворчание двери.

— Мы уходим. Ты идешь с нами.

Только тут она повернула голову, вымолвив коротко:

— Нет.

— Ты ведь не думаешь, будто можешь что-то решать? — усмехнулся он и приказал стоящей в дверях страже схватить женщину.

Отбивалась она яростно. Ведь именно сейчас, когда Шейра узнала, что кхан жив, она не могла допустить, чтобы ее увезли, а потом через нее мучили бы Элимера. Она сопротивлялась изо всех сил, но что она могла? Стражники уже тащили ее вниз по лестнице.

— Послушай, безумная, перестань драться, — простонал Аданэй, когда она сделала еще одну отчаянную попытку освободиться. — Тебя это не спасет, а вот навредить может.

И словно он сам накликал беду, Шейра вдруг обвисла на руках стражи, скорчилась и закричала.

— Проклятье! — воскликнул Аданэй и приказал стражам: — Опустите ее!

Он двинулся к айсадке, но Аххарит, взбешенный, опередил его. Схватил женщину за волосы, другой рукой отвесил оплеуху и прорычал:

— Не притворяйся, сука! Вставай! Быстро! Не то убьем тебя!

Он размахнулся второй раз, но Аданэй перехватил его руку:

— Она все равно не понимает илиринского, — и добавил, кивнув на Шейру: — И она не притворяется.

Аххарит вгляделся в айсадку. Действительно, на лице женщины выступил пот, из нижней губы, которую она кусала, стараясь сдержать крик, сочилась кровь, а грудь тяжело и шумно вздымалась.

— Проклятье… — пробормотал он. — Тогда придется как-то дотащить ее до повозки.

— Нет, — возразил Аданэй и обратился к одному из стражников: — Найди какую-нибудь старуху, которая в таком разбирается. Посмотри хотя бы на кухне. И тащи сюда.

Аххарит посмотрел на царя изумленно:

— Мы что, собираемся ждать, пока она родит?

— Конечно нет. Оставляем и уходим. Куда ее теперь брать? Еще конца отдаст в дороге!

— И что в этом плохого? Зато наследника не будет. А если вдруг выживет — окажется в наших руках.