«Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника - [54]
После завершения мероприятий по депортации, в связи с чем сфера его деятельности была ограничена, Эйхман просил своего шефа перевести его на другое место в полиции. Немногословный Мюллер отказал ему в просьбе, сказав лишь, что солдат не выбирает, где ему служить[647].
Эрнст Кальтенбруннер стал преемником Гейдриха, руководителем РСХА и шефом СД и зипо 30 января 1943 г., и таким образом, стал непосредственным начальником Мюллера. Между ним и Мюллером сложились чисто деловые отношения[648]. К началу 40-х годов говорили, что Мюллер отзывался о Кальтенбруннере как о «мягком австрийце»[649]. Во время Нюрнбергского процесса у приглашенного в качестве свидетеля Вильгельма Геттла спросили об отношении Кальтенбруннера к Мюллеру: «Об их служебных отношениях я не могу сказать ничего определенного. Я четко знаю то, что Мюллер многие решения принимал самостоятельно. […] Кальтенбруннер не ценил его. У Кальтенбруннера не было ни необходимого первоначального полицейского образования, ни интереса к этой работе […]»[650].
В качестве «главного военного преступника» в Нюрнберге Кальтенбруннер пытался сузить круг своей компетенции. Он объяснял, что работал только как шеф разведывательных отделов III[651] и VI[652]. Хотя, в качестве преемника Гейдриха, он вынужден был заниматься делами в РСХА, одновременно руководителями исполнительных отделов были Гиммлер, Мюллер и Небе[653].
Шеф РСХА дал показания перед судом союзников о личности Мюллера. «Мюллер был шефом тайной государственной полиции. Когда он им стал, я не знаю, могу только предположить, что это было в 1933/34 гг. или, самое позднее, в 1935 г. Но уже гораздо раньше […] у него установились тесные отношения с Гиммлером, а позже и с Гейдрихом. Он был выходцем из баварской полиции, где и познакомился с Гиммлером.
Он пользовался его личным доверием в течение 12 или 15 лет, принимал участие в подготовке и проведении каждой акции, санкционированной Гиммлером, что и являлось целью его деятельности в качестве шефа немецкой полиции. […] После получения приказа Мюллер остался в Берлине работать с Гиммлером. Гиммлер опирался на него как на человека, который беспрекословно подчинялся приказам и тем заслуживал доверия»[654].
Рейхскомиссар, занимавшийся вопросами оккупированных Нидерландов, Артур Зойсс-Инкварт, так охарактеризовал на Нюрнбергском процессе отношение Кальтенбруннера к Мюллеру. По его словам, он, Зойсс-Инкварт, обратился к Кальтенбруннеру, поскольку его родственник был помещен в концлагерь[655]. «Кальтенбруннер позвонил Мюллеру и говорил с ним таким тоном, каким начальник не разговаривает со своим подчиненным. […] Я знаю, что Кальтенбруннер во время телефонного разговора спросил Мюллера: «Что Вы решите в этом случае?»[656] Зойсс-Инкварт стремился снять обвинение с Кальтенбруннера и преуменьшить его ответственность.
Оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Шелленберг работал с 1939 г. в РСХА, сначала заместителем д-ра Вернера Беста, а позлее группенляйтером в отделе IV Е (внутренняя разведка). Он был непосредственно подчинен Мюллеру. В своих мемуарах Шелленберг подробно останавливается на личности своего противника Мюллера[657].
Отличительной чертой обоих было чудовищное честолюбие, которое и являлось причиной их столкновений. Для соперничества между этими людьми существовал ряд причин. Шелленберг окончил университет и уже поэтому был охарактеризован Мюллером как «интеллигент».
Шелленберг видел в Генрихе Мюллере врага, который никогда не перестанет стремиться к его уничтожению. В беседах с Клаусом Харпрехтом[658] он выражал уверенность, что Мюллер работал на Советы. Он говорил также, что Мюллер уполномочил советских агентов заниматься его преследованием. Он считал возможным, что Мюллер или один из его подручных может подготовить на него покушение. Клаус Харпрехт справедливо расценил панический страх Шелленберга перед давним врагом как манию преследования[659].
Выступивший на Нюрнбергском процессе д-р Вернер Бест сообщил о таком эпизоде: «Однажды Шелленберг возвратился с допроса и рассказал, смеясь, что он только что «навешал лапшу на уши» американцу, проводившему допрос, рассказав, что Генрих Мюллер имел контакт с русскими и что позже к ним же и сбежал. […] Шелленберг сам охарактеризовал свое высказывание как выдумку»[660].
То, что сведения Шелленберга не всегда были достоверными, подтверждаются показаниями разных свидетелей. Занимавшийся раскрытием покушения на Гитлера служащий гестапо Франц Йозеф Губер придает мало значения мемуарам Шелленберга. Свое мнение он обосновывает тем, что Шелленберг дал неправильную оценку даже покушению в Мюнхене, хотя был детально обо всем информирован[661].
8. Отклики прессы: предположения о местонахождении Генриха Мюллера после 1945 года
Аура таинственности, окружавшая шефа гестапо на протяжении всей его жизни, была причиной того, что в средствах массовой информации после окончания войны появились многочисленные спекуляции о местонахождении Мюллера. Публикации, касавшиеся руководителя IV отдела РСХА, появлялись каждый раз, когда обнаруживались хоть какие-нибудь следы его пребывания где-либо.
