«Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника - [53]
Позже, в одном из своих писем в ОКБ, шеф зипо и СД ссылался на приказ Гитлера, в котором говорилось об обращении с французскими парашютистами, одетыми в английскую форму. Он дал указание служащим зипо и СД в Париже «уничтожать в борьбе или при побеге» солдат армии де Голля, которые добровольно становились членами групп по организации и проведению саботажей на их оккупированной родине[633].
Согласно высказыванию ответственного за радиоигры Хорста Копкова, Мюллер долгое время не проявлял к этой работе никакого интереса. Ему бы больше понравилось, если бы шпионы предстали перед судами вермахта или военно-воздушных сил[634].
Скорее всего, Мюллер опасался, что привлеченные к совместной работе агенты позднее не будут привлечены к ответственности. Только во второй половине 1942 г. Мюллер смог оценить пользу, получаемую от взятых в плен советских агентов и сформированных из них агентурных групп. До конца войны службой бывшего гауптштурмфюрера СС Копкова в Советском Союзе было проведено около 110 блоков радиоигр[635]>, об успехе которых Мюллеру докладывали в каждом случае[636].
Показания Копкова кажутся достоверными. 17 декабря 1942 г. Мюллер послал срочную телеграмму в полевой штаб, чтобы сообщить Гиммлеру о ликвидации группы агентов-парашютистов. Русские агенты были арестованы в Житомире при помощи человека из зипо. Только одному русскому удалось сбежать.
Уже с весны 1942 г. агенты сообщали в Москву об аэропортах, охране железнодорожных вокзалов и др. Был запеленгован передатчик и сохранена связь с Москвой через отдел зипо в Житомире[637]. В декабре 1942 г. Гиммлер отослал Мюллеру письмо следующего содержания: «Фюрер дал свое согласие передавать в Москву, используя радиоигру, необходимую, согласованную с министерством иностранных дел и ОКВ, информацию, если даже она объективно соответствует действительности»[638].
Радиоигры проводились с большим успехом. Во всяком случае, Советы до последнего не замечали, что получают дезинформацию. После войны они даже к собственной стране искали предателей, поскольку не могли поверить, что их агенты были выслежены благодаря шпионской технике противника, например, оборудованием для пеленга[639]. Вальтер Шелленберг сообщает в своих мемуарах, что из-за большого потока дезинформации Советы вынуждены были постоянно менять коды и агентов. «…Ущерб, понесенный Советами в кадрах, времени и средствах, был в этом случае очень даже ощутимым…»[640].
Экскурс: отношение к Мюллеру со стороны Эйхмана, Кальтенбруннера и Шелленберга
Министерство безопасности рейха и гестапо во время господства национал-социалистического режима при решении задач своих расширившихся сфер деятельности опирались на штаб надежных и верных режиму сотрудников. То, что Мюллер при данном стечении обстоятельств играл значительную роль, что обеспечило ему свободу действий в принятии решений, после описания сфер ответственности шефа гестапо не нуждается в подтверждении. Об отношении Мюллера к начальству и сотрудникам известно очень мало. Однако существуют письменные и устные свидетельства того, как оценивали названные лица шефа гестапо.
Вернер Бест, бывший руководитель I отдела (управленческие вопросы) в гестапо, считал Мюллера одиночкой, который старался избегать общения с коллегами. «У Мюллера […] не было товарищеских отношений с шефами других отделов, которые, к тому же, все были академиками (Небе, будучи прусским комиссаром по криминалистике, стоял выше на служебной лестнице, чем баварский средний служащий), по сравнению с которыми Мюллер чувствовал себя скованно и испытывал комплекс неполноценности»[641]. Только между Мюллером и Небе установились такие дружеские отношения, не выходившие, однако, за служебные рамки, когда они говорили друг другу «ты». С Кальтенбруннером они иногда обедали. Руководитель I отдела (кадры) в РСХА Бруно Штрекенбах был единственным, с которым Мюллер поддерживал частные отношения[642].
«К Гиммлеру у Мюллера не было особо хорошего отношения. Оба не нравились друг другу. Однако их отношения с Гейдрихом складывались удачно»[643]. В документах, оставшихся после Гиммлера, не было найдено никаких доказательств дружеских отношений с шефом гестапо[644]. Высказывания любовницы Мюллера подтверждают, что шеф гестапо, несмотря на антипатию к своему начальнику, не сомневался в его лояльном к себе отношении. От своих подчиненных Мюллер требовал послушания, с каким сам относился к своему шефу.
Адольф Эйхман, начальник пресловутого ведомства IV В 4 в РСХА, подчинялся непосредственно Мюллеру, хотя руководителем группы IV В был штурмбаннфюрер СС Хартл. В то время, когда Эйхман находился в Берлине, он должен был два-три раза в неделю появляться у Мюллера с докладом. Был такой период, когда ответственные референты IV отдела каждый четверг вечером собирались у Мюллера на квартире, чтобы обсудить личные и служебные дела.
Эйхман также принимал участие в этих встречах: «К этому человеку у меня особое внутреннее предрасположение; я могу с ним говорить так, как не могу говорить с равным мне по рангу коллегой»[645]. Эйхман высоко ценил профессиональные качества криминалиста Мюллера. Он сравнивал карьеру Мюллера даже с продвижением Гитлера, который, как выразился Эйхман, начав ефрейтором в первой мировой войне, стал фюрером 80-миллионного народа
