Герои без вести не пропадают. Книга 2 - [7]

Начальник госпиталя подобно многим фашистским медикам не раз давал разрешение экспериментировать на живых людях, захваченных в плен, а иногда и сам пользовался ими в качестве подопытных животных. Поэтому инициативу Флеминга одобрил без колебаний. Офицер СД не сразу пришел к такому выводу. Правда, сам эксперимент на живом человеке его нисколько не волновал, а сомневался он в другом.

– Как вы хотите поступить с этим Турхановым, когда он совсем поправится? – спросил он.

– Может, отправить в лагерь военнопленных, – ответил начальник госпиталя.

Профессор Флеминг был иного мнения. В действительности никакого эксперимента над Турхановым он не проделал, а в госпиталь принял его, во-первых, из-за человеколюбия, а во-вторых, чтобы причинить лишнюю неприятность фашистам. Теперь же, когда уже не сомневался в возможности благополучного исхода своего смелого поступка, ему, как и любому творцу, дальнейшая судьба своего творения была вовсе не безразлична. А жизнь Турханова он уже считал своим творением. Поэтому решил защитить ее до конца.

– Есть и другая возможность, – сказал он. – За свое спасение он обязан нам. Как любой порядочный человек должен же он отблагодарить нас за это.

– Едва ли, – усомнился офицер СД. – Русские ненавидят нас.

– Не все. Вспомните хотя бы генерала Власова. Разве он не с нами? По-моему, нельзя всех стричь под одну гребенку. Идеи фюрера творят чудеса. Что, если познакомить Турханова с ними? – подсказал новую мысль профессор.

– А кто займется этим?

– Старшая сестра.

– Фрау Штокман? – недоверчиво спросил шеф. – Что-то до сих пор за нею не наблюдалось таланта пропагандиста.

– Зря вы недооцениваете ее способности. Превратила же она меня из пацифиста в патриота рейха. Уверен, что ей вполне под силу задача по перевоспитанию советского полковника.

Начальник госпиталя был так поглощен своими мыслями, что в тоне профессора не уловил насмешки, а офицер СД вообще был неспособен разбираться в подобных тонкостях, поэтому оба поддержали предложение Флеминга.

– Главное: неустанно вдалбливать в голову этого полковника нашу идеологию, – поучительным тоном сказал офицер СД. – Он разуверится в силе советов и убедится в могуществе Германии. Тогда, если он не дурак, безусловно пойдет с нами.

Флеминг не возражал, а начальник госпиталя и сам думал почти так же, поэтому тут же распорядился предельно разгрузить Элизабет Штокман от обязанностей медсестры, чтобы она имела больше времени для «работы» с Турхановым.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Турханов пришел в сознание ночью. Первое, что он увидел, когда открыл глаза, был портрет Гитлера, висевший на противоположной стене. Потом заметил женщину в белом халате, сидящую спиной к нему и читающую какую-то книгу. Острый запах лекарств окончательно убедил его в том, что он находится в немецком госпитале. Дышать было тяжело, во рту все пересохло, и страшно хотелось пить. Рядом на столике стоял графин с водой. Полковник хотел достать его, но стоило чуть пошевелиться, как нестерпимая боль заставила его непроизвольно вскрикнуть. Услышав стон, женщина вскочила со стула и поспешила к нему.

– Лежите спокойно, не двигайтесь, – предостерегающе подняв руку, полушепотом проговорила она. Сама в то же время внимательно посмотрела на него, чтобы определить, понял ли он ее.

– Пожалуйста, дайте попить, – слабым голосом попросил Турханов.

Элизабет Штокман – а это была она – обрадовалась, когда поняла, что ее подопечный знает по-немецки.

– Одну минутку, – сказала она, наливая в чашечку теплой воды. – Не вставайте, я сама напою вас. Представьте себе, что вы маленький ребенок, а я – ваша няня.

С этими словами она стала поить больного с чайной ложки. Турханову показалось, что в груди у него горит огонь, который можно потушить только водой. Он с жадностью ловил губами ложку и готов был пить без конца, однако сестра знала норму.

– На сей раз хватит, – предупредила она.

– Благодарю вас, – полушепотом произнес Турханов.

– Вы знаете, где находитесь?

– Догадываюсь. Но если вам не трудно, расскажите, что со мной случилось и как я сюда попал?

Элизабет рассказала все, что знала, но о дальнейших намерениях своих начальников ни словом не обмолвилась. Турханов понял, что с ним произошло то, чего больше всего опасаются партизаны: он попал в плен, да еще в таком беспомощном состоянии, когда о побеге даже помышлять было нечего. «Худшего положения, чем у меня, даже и не придумаешь. Приняли в госпиталь, сделали операцию, лечат. С какой целью – понятно без слов: поставят на ноги и начнут либо выпытывать интересующие их сведения, либо потребуют изменить Родине, а когда убедятся в невозможности добиться своего, подвергнут зверским пыткам».

Подобно большинству советских людей Турханов не представлял себе жизни без борьбы, без служения родному народу. Формы и методы борьбы бывают разные, они зависят от конкретной обстановки. До сих пор он боролся за народное счастье с оружием в руках. Это – активная борьба. Тут он сам выбирал объект нападения и сам диктовал противнику условия борьбы. Иное дело в плену. Он знал, что тут не всем и не всегда доступны активные формы борьбы, а чаще всего приходится довольствоваться пассивным сопротивлением: работать медленнее и хуже, не соблюдать, по возможности, лагерной дисциплины, а если придется умереть, то с достоинством… Конечно, пассивное сопротивление тоже может причинить фашистам много хлопот, но так никогда войны не выиграть. Исход войны решается на поле битвы. «Значит, все мои помыслы и поступки должны быть направлены на то, чтобы как можно скорее вернуться в строй активных борцов. Для этого прежде всего надо выздороветь, а потом бежать из плена», – решил Турханов.