Где папа? - [25]
— Здорово. Это я, — Андрей говорил торопливо, глотая слова, чуть заикаясь. — У меня тут мама в командировку в понедельник вечером едет. В Италию. Ну, нормальную командировку. Не в гости к этому… Федерико. Хотя он звал. Э-э-э, так я тебе говорил, она же в турфирме работает?
— Нет. Кьярка спит?
— Да погоди ты! Спит, спит. Ну, короче. Им надо ездить по городам самим, смотреть, где чего. Чтоб потом нашим туристам рассказывать. И… и она меня с Кьяркой оставляет на ночь. А у меня тут дело… Задание.
— Делай что хочешь, — сказала я устало, — сам в конце концов поймёшь, какой Фокс. Ладно, неважно. Я с Кьярой переночую с удовольствием.
— Спасибо, — с облегчением сказал он, — ты настоящий…
— Андрюх, хорош, а? Чего с собой взять?
Он молчал. Наверное, всё ещё думал над фразой, что я «настоящий друг». А у меня внутри, там, где желудок, что-то кувыркалось от счастья. И пело. Укладывать Кьяру! Петь ей колыбельную! Утешать, если страшно! Оле-оле!
Я глянула в окно, за которым кто-то посыпал сонный город снежной крупой, и подумала: «А всё же не одной Ирке сегодня выпало счастье!» И сердце немножко сжалось: эх… Вот бы папе рассказать.
Фартук, боевик и аллергия
— Анядо! Анядо петь! — закричала Кьяра.
Она спрыгнула с кровати, подбежала и ударила меня. Прямо по носу! Я вскрикнула, было жутко больно. Как будто нос сломала. Из глаз брызнули слёзы.
— Да перестань ты! — гаркнула я, утирая слёзы тыльной стороной ладони. — Ложись немедленно!
Но она стояла у моей кровати и продолжала упрямо повторять: «Анядо петь! Анядо!»
— Да не буду! — рассвирепела я. — Быстро! Ляг! В кровать! И спи! Без всяких песен! Иначе я не знаю, что с тобой сделаю!
Она замерла на секунду. Потом её личико исказилось от страха. И она заревела так, что у меня волосы на голове встали дыбом. Правда. Они просто зашевелились у меня на голове, как змеи какие-то. В сердце что-то бабахнуло, и я, тоже не выдержав, села рядом с ней на пол, схватила её, прижала к себе, уткнулась в её кудрявую башку, пахнущую шерстяной шапкой и потом, таким нежным, детским, трогательным, и заплакала.
Заплакала от ужаса.
Ужаса, что сказала ей эту жуткую фразу.
«Не знаю, что я с тобой сделаю…»
Что я собиралась с ней сделать? Отшлёпать? О нет…
И я зарыдала ещё громче Кьяры, уткнувшись ей в плечо.
Когда? Когда это началось?
Когда мы стали укладываться спать? Или когда я набирала ей ванную, а она…
Нет, всё началось за ужином. Мы погуляли. Я посадила Кьяру в детский стул и попыталась накормить её пюре из брокколи. Ну, таким, в банке. Довольно мерзким, если честно. А она стала требовать макароны. У меня были макароны, я их себе на ужин сварила. Но я могу такое есть, а она — ребёнок. Ей полезное надо. И я попыталась всё-таки запихать в неё брокколи. Кьяра набрала полный рот и плюнула. Прямо в меня. А я была в фартуке, на котором нарисованы разные виды итальянских пирожных. Федерико подарил Татьяне. Короче, Кьярка заплевала фартук. Я сняла его тут же и попыталась отстирать, но ничего не вышло! Зелёные пятна словно въелись в ткань. Я втянула голову в плечи, представляя, как развопится Татьяна. Подарок Феде, то-сё!
Ладно. Я сдалась и поставила перед Кьяркой макароны. И когда она уже начала есть, вдруг вспомнила, что у неё после них начинает чесаться нога.
У Кьярки на ноге небольшое пятнышко. И когда она съест, например, мандарин, оно краснеет и воспаляется. Начинает чесаться.
Я говорила Татьяне, но она ответила, что пройдёт, у Андрюхи, мол, диатез был гораздо сильнее, просто по всему телу, и ничего страшного.
Пройдёт-то пройдёт, но когда? К тому же Кьярка расчёсывает это пятно до крови. И потом плачет от боли. Короче, я решила потихоньку от Татьяны не давать ей ни конфет, ни мандаринов. Просто почитала в инете, какие бывают аллергены. И спрятала даже «Юбилейное» печенье и виноград, потому что в них много сахара, а сахар провоцирует аллергию.
И стала наблюдать. После риса у Кьярки нога не чесалась. А после макарон пятно увеличивалось и какими-то жуткими корочками покрывалось. А сейчас я, балда, забыла об этом. Всё думала про дурацкий фартук.
— Слушай, — предложила я, — может, пойдём смотреть мультик? А я тебе дам рисовый сухарик?
Но она покачала головой, не переставая набивать рот макаронными трубочками. Я вздохнула. Ладно. В конце концов, её мама сказала, что ничего страшного.
Однако я всё же мучилась. Какой толк от того, что сказала Татьяна? Нога-то всё равно будет чесаться.
И обсудить не с кем, Андрюха убежал «на дело».
Дальше было хуже. Кьяра смотрела «Винни Пуха». Я наливала ей ванную. Когда я вернулась, то обнаружила, что Кьяра переключила канал с DVD на обычный, телевизионный, и смотрит какой-то жуткий боевик со стрельбой и кровищей. Я вырвала у неё пульт, она разревелась, стукнула меня и убежала. Из пульта, как назло, вылетели батарейки и закатились под стойку с телеком. Я встала на четвереньки и попыталась их достать, но моя рука под стойку не пролезла. Дядьки на экране потрясали оружием, видимо, подбадривая меня. Я оглянулась в поисках того, чем их поддеть — не дядек, а батарейки, — но тут из ванной донёсся странный звук, словно Кьяра что-то уронила. Я вскочила и просто выключила телевизор, нажав на кнопку.
Каждое лето я провожу в небольшом селе Аксиньино, под Звенигородом. Однажды я услышала историю о девочке из соседней деревни, которая пыталась навещать бабушку-соседку. Казалось бы, что тут такого? Однако на девочку ополчились все: и родители, которые считали, что она напрасно теряет время, и друзья, которые не видели смысла в том, чтобы ходить в гости к чужому пожилому человеку. Девочка взбунтовалась, но родители настояли на своём: она не должна тратить время на то, без чего, по их мнению, можно легко обойтись.
Повесть Юлии Кузнецовой «Дом П» – это рассказ о самой обычной семье, с мамой, папой, двумя дочками и бабушкой. Папа Сережа и мама Таня ходили на работу, Вика – в школу, Тина – в сад. А бабушка Женя сидела дома. Она была очень доброй, заботливой и больше всего на свете боялась огорчить сына, папу девочек, ну и, конечно, остальных членов семьи. Например, чтобы никого не пугать, она не говорила, что вообще-то не сериалы смотрит, а занимается боксом. Однажды папа встретил своего одноклассника, и тот рассказал ему, что он теперь директор одного чудесного места, где старички и старушки могут отдохнуть от забот.
«Курсы и море» – эти слова, произнесённые по-испански, очаровали старшеклассницу Машу Молочникову. Три недели жить на берегу Средиземного моря и изучать любимый язык – что может быть лучше? Лучше, пожалуй, ничего, но полезнее – многое: например, поменять за те же деньги окна в квартире. Так считают родители.Маша рассталась было с мечтой о Барселоне, как взрослые подбросили идею: по-чему бы не заработать на поездку самостоятельно? Есть и вариант – стать репетитором для шестилетней Даны. Ей, избалованной и непослушной, нужны азы испанского – так решила мать, то и дело летающая с дочкой за границу.
Эта книга — сборник весёлых рассказов о девчачьей дружбе. Хорошо, когда подружка рядом и готова прийти на помощь. Тогда и к зубному идти не страшно, и с грудным младенцем справиться пара пустяков, и любая диета нипочём. А если случается ссора, то за ней всегда следует примирение. Ведь у настоящих подружек, как поётся в известной песне, всё пополам: и огорчения, и радость.Для читателей среднего школьного возраста.
Гришка невыносим, а мама его постоянно поддерживает! В этом Маша уверена на все сто. Маша — вредина, которая вечно маме поддакивает! В этом ни капли не сомневается Гришка. А мама считает, что у нее замечательные дети, пусть с ними и не всегда просто. Гришка и Маша — брат с сестрой, которые ссорятся и мирятся по три раза на дню. Даже на каникулах, даже любуясь красотами Старого города и Домским собором, даже когда оба уже и ссориться устали, и мириться. Следить за их весёлыми каникулами в Риге именно поэтому так увлекательно: энергия у обоих не заканчивается, а умение попадать в забавные истории — только развивается день ото дня! Зоопарк, музей шоколада, купание в ледяной Балтике — развлечений у Маши, Гришки и их родителей хоть отбавляй.
«Первое апреля» — сборник смешных рассказов о забавных проделках современных мальчишек и девчонок в школе и дома.Авторы этой весёлой книги — замечательные прозаики и поэты, пишущие для детей, лауреаты многих литературных премий Сергей Махотин, Тамара Крюкова, Елена Габова, Анна Никольская, Владимир Борисов, Юлия Кузнецова, Анна Игнатова, Дмитрий Сиротин.Для среднего школьного возраста.
В зоологическом саду был молодой красивый лев, рожденный здесь, в неволе. Его звали Гафизом. Вскормила его и воспитала собачка Майка. Майка дожила до глубокой старости и, тем не менее, щенилась, когда раз, когда два ежегодно. Она была нежной и заботливой матерью, тщательно вылизывала своих детенышей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
Повесть «Федоскины каникулы» рассказывает о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых.
Рассказы о нелегкой жизни детей в годы Великой Отечественной войны, об их помощи нашим воинам.Содержание:«Однофамильцы»«Вовка с ничейной полосы»«Федька хочет быть летчиком»«Фабричная труба».
В непримечательном маленьком городишке, где-то под Костромой жизнь давно расстроилась и теперь больше походит на горячечный сон. Жители ищут мифический метеорит, выращивают анаконд в бане, играют в американский футбол и сжигают собак на погребальных кострах.Вокруг города зияют в земле необъяснимые и зловещие провалы, будто по инерции из старых шахт продолжают взлетать ракеты. А главный герой Никита Слащёв выбирает между жизнью и смертью.
Коля Кашкин и другие слегка взрослые герои этой повести подолгу живут в больнице. Никто из них не выписывается оттуда навсегда. Все возвращаются — рано или поздно.Писатель Николай Назаркин едва упоминает диагнозы, совсем не описывает болезненных процедур, больничной тоски и страхов: его интересует жизнь. Занятия, приметы, привычки и фантазии неунывающих пациентов детской больницы колонистов Мандариновых островов.