...Где отчий дом - [39]
Вылез из чана и с детски счастливым лицом сграбастал меня...
Непонятный человек мой братец. Бывало, нагряну с ребятами, с девочками из миманса — игры, пьянка, дым коромыслом! А Доментий в сторонке. Только глаза добротой светятся. Его так и прозвали на монастырский лад — брат Доментий. Кому помочь, услужить — он тут как тут. Привозил я в отчий дом и известных поэтов, и заслуженных артистов, и больших начальников, перед которыми районное начальство вальс-бостон с подносами танцевало. А Доментию все едино — что пьяный гитарист-виртуоз, гастролирующий по Союзу, что сосед- аробщик, что директор телевидения... Одно время школьный физрук Дито Костава требовал, чтоб я увез Доментия в Тбилиси в спортшколу: «Он же нам Гиви Картозия заменит! Мир увидит и нас прославит!» Да разве его уговоришь... Дито до сих пор при встрече сокрушается: слава грузинских борцов на убыль пошла, а мы ее не поддержали... Нет. Вряд ли Доментий стал бы чемпионом. Чемпиону кроме силы злость нужна, азарт, а он... Брат Доментий. Кто его так окрестил? Даже Поля переняла, частенько так называет — брат Доментий.
А в ту осень наше возвращение с молодой невесткой стало в деревне событием! Как сейчас вижу эту картину: миловидная блондинка прошла через всю деревню, неся на руках четырехлетнего сына, который прекрасно мог идти и сам; несение сына на руках было в некотором роде демонстрацией, так сказать, лозунгом; его смысл был понятен каждому: дескать, я иду под венец не под белоснежной фатой, а с багажом прожитых лет и ошибок. Такая решительность вызвала замешательство в стане встречающих. Я несколько раз предложил Поле спустить мальчика на землю или передать мне; Поля в ответ решительно встряхивала белокурыми волосами, лишний раз доказывая демонстративность своего поведения. Доментий нес перетянутые ремнями потертые чемоданы и, как ребенок, улыбался на каждое приветливое слово. Приветливых слов было немало, но и шушуканья за спиной хватало...
Большой Георгий молча встретил невестку у ворот, впервые в жизни он показался мне немножко растерянным.
Потом вступило в силу время. Все изменяющее время. Осенью я наезжал в деревню за вином и фруктами и видел, как больной отец сидит с Полей у камина, его голубые глаза грустно смотрят на пламя, распухшие в суставах ладони устало лежат на коленях; Поля ворошит щипцами угли, и байковый халат обтягивает ее живот. А за спиной у них стол завален айвой, грушами, инжиром, хурмой, виноградом, гранатами, каштаном, кизилом, жареной кукурузой, в высоких горлачах, заткнутых виноградными листьями, стоит маджари — молодое неперебродившее вино, и горячий пшеничный хлеб сдабривает все своим мирным семейным запахом...
Что это я развспоминался! Прямо не воспоминания, а стихотворения в прозе.
Как пожилого куплетиста превратить в молодого лирика? Рецепт: нужно взять красотку килограммов на шестьдесят, бурдюк вина литров на десять, погрузить все это в машину и, посыпав розами и календулой, отправить в горы. В горах нужно найти живописное место, напоминающее родные места куплетиста. Найдя такое место, нужно к вину и красотке добавить барашка килограммов на восемь. Очень хорошо, если у вас найдется под рукой приятная компания. Затем костер: пламя должно быть умеренное, не жаркое, но и не дымное, а главное, первобытное. Теперь остается провести ночку без сна, и лирик готов. Дайте ему в руки перо и бумагу или слушайте, как акына...
Гниль! Падаль! Мертвечина! Стоило душе шевельнуться, стоило зародиться человеческой привязанности, как я всполошился, запаниковал и скорей наутек, как скунс, защищаясь смрадным облаком...
Через пару лет — пятьдесят, далее без остановок. На юбилее в кругу случайных друзей душа трепыхнется напоследок, не в силах припомнить несбывшееся, и долго будет разлагаться в стареющем теле...
Справа вдоль дороги темно-зеленая стена кипарисов. В ее тени молодая женщина в джинсовом сарафане с большой дорожной сумкой у ног. Женщина вскидывает руку по всем правилам полузабытого «автостопа» и, когда я торможу, без долгих предисловий садится в машину.
— Подвезите до Нового Афона!
— Люблю решительных людей,— замечаю я. Она молчит.— А также решительных женщин,— добавляю я. Она хмыкает и насмешливо косится на меня.— Но вам я не советовал бы садиться в первую попавшуюся машину.
— А я физиономистка,— заявляет моя попутчица.
— Вы меня обижаете.
— Вы не притормозили сами. Это характеризует вас с лучшей стороны.
— Ах, вот что... Облико морале. У меня садится аккумулятор, я боялся, что не сдвинусь с места.
— До какой степени вам хочется сойти за сердцееда с автомобилем! Что это? Действие солнечной радиации на кровь? Традиция? Или способ самоутверждения?
— Назовем это одним словом,— говорю я.
— Каким?
— Юг.
— Ох уж этот юг!.. Обычно я провожу отпуск в Прибалтике, там этой проблемы не существует.
— Вовсе?
— Вовсе.
— Другая крайность.
— Чем это пахнет у вас в машине? — она втягивает воздух и морщит носик.— Простите за бесцеремонность...
— Бензином,— подсказываю я.— Или нагретым железом.
— Нет. Чем-то совершенно инородным... Овчиной, что ли?
«Появление первой синички означало, что в Москве глубокая осень, Алексею Александровичу пора в привычную дорогу. Алексей Александрович отправляется в свою юность, в отчий дом, где честно прожили свой век несколько поколений Кашиных».
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.