Гамлет. Шутка Шекспира. История любви - [19]
Кстати о письмах. Судя по реплике Офелии, несмотря на возврат писем, он все-таки продолжал их ей посылать. Может быть, для того он их и продолжал писать, что пытался что-то выяснить через них? Да, так можно подумать. И все-таки это будет неправильный вывод. Потому что, исходя все из той же реплики Офелии, они периодически случайно встречались с Гамлетом (да и не могли не встречаться, ведь они живут в одном дворце) - и при этих случайных встречах она "не была с ним эти дни сурова"!
Но если сурова с ним она не была, а письма тем не менее возвращает и личные визиты Гамлета отклоняет, то почему бы Гамлету не удивляется такому несоответствию? А он между тем совершенно не удивляется. Почему же он этого не делает? Да потому, что он совершенно не любит Офелию! И как был ни старался Полоний уверить, что причина Гамлетова исступления в любви к его дочери, король, подслушавший их последний разговор (на котором мы с вами и остановились) и как никто другой знающий истинные обстоятельства страданий принца, сделает тот же самый вывод:
Любовь? Не к ней его мечты стремятся.
И речь его, хоть в ней и мало строя,
Была не бредом. У него в душе
Уныние высиживает что-то;
Нет, принц и близко не испытывает к Офелии нежных чувств. Скорее всего он слегка поволочился за ней, но, получив вежливый отказ и не испытав особого желания добиваться своего дальше, просто забыл о ней. Ухаживания Гамлета за Офелией поверхностны, декоративны и не представляют для него никакого существенного интереса.
Да он и не способен сейчас ни на какие глубокие чувства! Потому что с тех самых пор, как Клавдий оказался в королевской спальне, Гамлет испытывает совсем другие эмоции: гнев, унижение, боль и... Кстати, а когда же именно Гамлет начал свои ленивые ухаживания за девушкой?
Я могу смело предположить, что ухаживания Гамлета за Офелией последовали спустя буквально несколько дней после того, как ему стало доподлинно известно, что Клавдий стал похаживать в спальню Гертруды. А открыто похаживать туда Клавдий начал не ранее, чем спустя все те же несколько дней после убийства брата.
*
Итак, Гамлет нехотя ухаживает за Офелией, при этом он мрачен, угрюм, в лучшем случае печален - в общем, на удивление не весел. И с готовностью объясняет всем, что причина подобного самочувствия кроется в смерти отца и скором замужестве матери, грубо поправшем память о первом муже. Все ему верят и сочувствуют. А Гамлет меж тем начинает поговаривать о самоубийстве... Так проходит почти два месяца.
Странно, не правда ли? Ведь уже почти два месяца прошло с того момента, когда Гамлет потерял отца, а его мать получила официального любовника! Да, возможно, на особо чувствительных натур подобные обстоятельства и могли бы оказать определенное стрессовое воздействие, влекущее за собой суицид. Но тогда он последовал бы немедленно или в самые ближайшие дни. А за такое количество времени - почти два месяца! - тяжкие эмоции никоим образом не сгущаются (если не говорить о психических заболеваниях), а напротив - рассеиваются. Происходит привыкание к новым обстоятельствам. Мысль о суициде, сама ее побудительная причина исчезает. Однако у Гамлета она только-только появилась...
Значит, вокруг него происходит нечто такое, что ввергает его в стресс постоянный, бросает его по эмоциональной шкале - от тяжелейшего разочарования до буйных надежд и наоборот, от чего действительно можно впасть в депрессию.
Вот только, повторяю, к старому и локальному стрессу - смерти отца и замужеству матери - это имеет отнюдь не прямое отношение. Хотя и самое непосредственное.
Так вот, проходит почти два месяца. И однажды к нему вдруг подходит Горацио. Тот самый, который почему-то не хотел замечать Гамлета прежде и которого сам принц так же упорно не замечал. Который приехал в Эльсинор на похороны отца своего друга по университету, но даже не подошел к нему на похоронах! Вспомним также, что Гамлет и сам ничуть не удивляется странному поведению Горацио, наоборот - продолжает называть его своим другом и даже награждает его весьма теплой характеристикой.
Как же так? Что это - неужто и впрямь "досадное противоречие", снижающее художественные достоинства пьесы, как сказал уж не помню кто? Или все-таки в этом странном поведении героев кроется вполне определенный смысл?
Давайте откроем финал пьесы и с изумлением обнаружим, как Горацио на полном серьезе объявляет умирающему Гамлету, что он тоже покончит с собой, однако Гамлет просит его не делать этого:
ГАМЛЕТ: ... Горацио, я гибну;
Ты жив; поведай правду обо мне
Неутоленным.
ГОРАЦИО: Этому не быть;
Я римлянин, но датчанин душою;
Есть влага в кубке.
ГАМЛЕТ: Если ты мужчина,
Дай кубок мне; оставь; дай, я хочу.
В переводе Пастернака имеется некоторое разночтение этой сцены ("Я не датчанин - римлянин скорей. Здесь яд остался"), но оно незначительно, поскольку относится к условному определению себя Горацио. В том и в другом варианте сообщается главное: Горацио хочет умереть вслед за Гамлетом, поскольку он хоть и римлянин по рождению, но зато датчанин по духу (пер. Лозинского), либо он хоть и датчанин по рождению, но зато римлянин в душе (пер. Пастернака).
Обращение к дуракам. Предупреждаю сразу: или немедленно закройте мое эссе, или потом не упрекайте меня в том, что я в очередной раз грубо избавила вас от каких-то там высоконравственных розовых очков, которые так успешно, как вам казалось, скрывали ваше плоскоглазие и круглоумие.
Понятия не имею, с чьей легкой руки пошло гулять по свету ложное утверждение, что Шекспир "небрежен". Возможно, тот, кто сказал об этом первым, ошибался искренне. Но армия тех, кто бездумно это повторял и повторять продолжает, не заслуживают снисхождения. Стыдно - выдавать свою творческую немощь за "небрежности" гения.
«…Почему же особенно негодует г. Шевырев на упоминовение имени Лермонтова вместе с именами некоторых наших писателей старой школы? – потому что Лермонтов рано умер, а те таки довольно пожили на свете и успели написать и напечатать все, что могли и хотели. Вот поистине странный критериум для измерения достоинства писателей относительно друг к другу!…».
С переводчиком Шекспира А. И. Кронебергом Белинского связывали дружеские отношения с конца 1830-х гг. В данной и в другой, более поздней рецензии, опубликованной в августе в «Литературной газете», Белинский входит в журнальную полемику, развернувшуюся вокруг перевода «Гамлета». Наиболее сильные ответные удары наносятся при этом по О. И. Сенковскому, автору рецензии на «Гамлета» в переводе Кронеберга в «Библиотеке для чтения», и по Н. А. Полевому, чей перевод «Гамлета» Белинский теперь подвергает жестокой критике.
«Что нужно человеку для того, чтоб писать стихи? – Чувство, мысли, образованность, вдохновение и т. д. Вот что ответят вам все на подобный вопрос. По нашему мнению, всего нужнее – поэтическое призвание, художнический талант. Это главное; все другое идет своим чередом уже за ним. Правда, на одном таланте в наше время недалеко уедешь; но дело в том, что без таланта нельзя и двинуться, нельзя сделать и шагу, и без него ровно ни к чему не служат поэту ни наука, ни образованность, ни симпатия с живыми интересами современной действительности, ни страстная натура, ни сильный характер…».
«…наша критика (если только она есть) не может назваться бедною, истощенною труженицей, сколько потому, что у нас мало деятельных писателей, столько и потому, что у наших писателей деятельность редко бывает признаком силы и разносторонности таланта, что, прочтя и оценя одно их произведение, можно не читать и не оценивать остальных, как бы много их ни было, в полной уверенности, что они пишут одно и то же, и всё так же. Нам кажется, что г. Тимофеев принадлежит к числу таких писателей. Чего не пишет он, каких стихотворений нет у него!.
Лет тому восемь назад представитель какого-то сибирского университета обратился ко мне с просьбой написать сочинение, наподобие тех, что пишут школьники. Мне предложили взять любое произведение из школьной программы и разобрать «образ» любого из персонажей. Предложение показалось интересным, и я согласился. Написал сочинение по роману Ивана Гончарова «Обломов» и даже получил за него какую-то денежку. Экземпляра сборника мне так и не прислали.И вот теперь нашёл я среди замшелых файлов этот текст и предлагаю вашему благосклонному вниманию.
«Он страдал от себя, болел собою. Его лирические строфы показывают, как ужас самопрезрения проникал в его душу, как изнывал писатель в неисцелимой тоске и, словно ребенок, ждал и жаждал спасения от матери, со стороны. «Выводи на дорогу тернистую!..» Но, разумеется, на тернистую дорогу не выводят, а выходят. И со стороны не могло явиться того, чего не было в сердце и воле самого поэта, так что до конца дней своих томился Некрасов от горькой неудовлетворенности, от того, что он не мог прямо и смело смотреть в глаза своей взыскательной совести и в жизненной вялой дремоте «заспал» свою душу…».