Гамлет. Шутка Шекспира. История любви - [13]

Полонию и в голову не приходит, что такая сила все-таки есть.

*

Вернемся к Офелии. Поведение принца встревожило ее до крайности - ведь кроме любовной связи с королем у Офелии есть еще одна тайна, о которой пока не знает никто: она беременна! И когда Гамлет пришел в таком виде в ее комнату, это не просто напугало ее - это ее чрезвычайно насторожило! Да так, что каждое движение Гамлета тут же приобретает для Офелии огромный смысл, который она пытается разгадать. Перечитайте ее рассказ и обратите внимание, как чрезвычайно точна Офелия во всем - в последовательности действий принца, в количестве его жестов, в выражении лица, словно каждая секунда фотографически отпечаталась в ней:

Он взял меня за кисть и крепко сжал;

Потом, отпрянув на длину руки,

Другую руку так подняв к бровям,

Стал пристально смотреть в лицо мне, словно

Его рисуя. Долго так стоял он;

И наконец, слегка тряхнув мне руку

И трижды головой кивнув вот так,

Он издал вздох столь скорбный и глубокий,

Как если бы вся грудь его разбилась

И гасла жизнь; он отпустил меня;

И, глядя на меня через плечо,

Казалось, путь свой находил без глаз,

Затем что вышел в дверь без их подмоги,

Стремя их свет все время на меня.

Рассказ слишком впечатляющ, и все-таки Полоний ничем не выдает дочери своих истинных чувств, он прекрасно подыгрывает ей в ее тревоге, искусно вводя смысл происшедшего в нужное ему русло и уверяя, что "здесь точно исступление любви".

Да еще такой любви, уверяет Полоний дочь, "которая себя ж убийством губит". А то и того хлеще, рассуждает Полоний, бывает, такое исступление любви найдет, которая не только себя губит, но и "клонит волю к пагубным поступкам" - словно репетирует Полоний ту самую речь, которая очень скоро может ему пригодиться.

И тут, видимо, припомнив, о какой же - и к кому! - на самом деле любви идет речь, Полоний горестно вздыхает: "Как и любая страсть под небесами, бушующая в естестве".

После чего как бы в психологическом озарении интересуется: "Что, ты была с ним эти дни сурова?" Да, кажется, нет, отвечает Офелия, "но, как вы велели, я отклоняла и записки принца и посещенья".

Этого оказывается достаточно для Полония: "Он и помешался. Жаль, что за ним я не следил усердней". А все недоверие к молодежи виновато, фальшиво сетует Полоний, я-то ведь думал, что для него это все игрушки, что "он тебя замыслил погубить", а оно вон как вышло - совсем от любви голову потерял!

Да, Полоний убежден: его расчет оказался верным, и этот странный визит принца - реакция на известие о потере Офелией невинности. И если эта новость вызвала в нем такое буйство негативных эмоций, думает Полоний, то теперь уж он вряд ли стерпит от короля такую пощечину.

Полоний предлагает немедленно идти к королю и рассказать ему о случившемся, правда, под благовидным предлогом: "Он должен знать; опасней и вредней укрыть любовь, чем объявить о ней".

*

В это время в Эльсинор прибывают Розенкранц и Гильденстерн, товарищи Гамлета еще со школьной скамьи. Под видом заботы о нем король просит их "рассеять скуку принца увеселеньями" и заодно выяснить ненароком причину его душевного расстройства. Поскольку, как уверяет король, "что еще могло бы, коли не смерть отца, его отторгнуть от разуменья самого себя, не ведаю".

Но зачем король говорит эту фразу? Вернее, зачем это нужно Шекспиру? Без нее ведь вполне можно обойтись, тем самым сделав речь короля более упругой и не утомляя внимания читателей излишествами. Но так ли уж и вправду король не ведает, что могло отторгнуть племянника от разуменья самого себя? И если это так, то в Офелии ли тут дело?...

Розенкранц и Гильденстерн на предложение короля соглашаются и тотчас уходят. Зато приходит Полоний. Он заявляет, что послы в Норвегию благополучно вернулись, и только после этого сообщает, что он "нашел источник умоисступленья принца". Королю не терпится услышать версию Полония. Нет-нет, говорит Полоний, сначала посольство, сначала государевы дела.

Послы, по мнению Полония, приносят хорошую весть: младший Фортинбрас получил от Норвежца "головомойку" за набор войск против Дании, эти войска будут направлены на Польшу, а Фортинбрас поклялся никогда не поднимать на Данию оружия. За что получил деньги и право на поход на Польшу. В связи с чем просьба от него - пропустить его войска через датскую территорию. Король доволен. Все радуются.

Однако странно: Полоний, который не верит клятвам, поскольку слишком хорошо знает им цену и уверен, что клятвы - сводни, вдруг именно в этом случае (а речь идет о безопасности границ!) вполне удовлетворен клятвой и не видит ничего сомнительного в том, чтобы Фортинбрас прошел с войском по территории, на которую еще так недавно открыто и упорно претендовал! Как же так?

И тем не менее тому действительно есть причины. Дело в том, что юный Фортинбрас на самом деле умеет держать свое слово! На него можно положиться, он настоящий друг, этот двоюродный брат Гамлета. Именно этот вывод очень нужен Шекспиру, чтобы, удивившись такой неожиданной беспечности Полония по части клятв, мы догадались однажды о некоторых обстоятельствах... И мы о них догадаемся. В нужное время.