Гамлет - [50]

А «беззаконные головорезы», которые «за пропитание» идут в армию Фортинбраса? Это не народное предание, это агитпроп.

Горацио ссылается не на молву, а на мнение Клавдия. Тот, кто завтра станет единственным союзником Гамлета в его борьбе с Клавдием, сегодня намекает на некую свою близость к власти: «как вполне ясно нашему правительству…». При этом Горацио пока даже не вхож в королевский замок (иначе там он неминуемо встретил бы Гамлета, и во второй сцене принцу не пришлось бы удивляться появлению однокурсника в Эльсиноре).

Что ж, перед нами и впрямь «друг этой страны», слуга ненавидимого датчанами режима. Хотя Горацио, в отличие от своих земляков, сам не взял алебарду стражника, психологию наемника он усвоил отменно. А Гамлет — главный враг режима Клавдия. Недаром же мать просит его взглянуть на Данию глазами друга:

And let thine eye look like a friend on Denmark. (I, 2)

И только наивность принца, его «молодость и великодушие» не позволяют ему разглядеть в бывшем однокурснике куда более изощренного предателя, чем Розенкранц и Гильденстерн.

Горацио говорит Гамлету:

I saw him once; he was a goodly king.

(Я видел его однажды, он был добрый король — I, 2).

Когда это было? Можно догадаться, что Горацио представлялся покойному королю, когда прибыл с приятелями из швейцарской деревни, прозябающей где-нибудь на берегу озера Лугано, чтобы наняться на датскую службу. Но узнал, что у короля сын учится в Виттенберге, и рванул по его душу, взяв при этом труд передать принцу поклон, а то и письмо. Ведь не зря же Горацио говорит:

…he was a goodly king.

Во всяком случае, ничего другого из текста пьесы не следует.

х х х

Известно, что имя Горацио Шекспир взял из «Испанской трагедии» Томаса Кида (написана около 1585 г. и опубликована в 1594 г.). Строки из этой трагедии Шекспир пародирует устами Гамлета:

«Ибо если королю не нравится комедия, ну, значит, по-видимому, она ему, черт возьми, не нравится».

(перевод М. Морозова)

А. Н. Горбунов в своем комментарии (с. 617) приводит пародируемые строки:

And if the world like not this tragedy

Hard is the hap of old Hieronimo. (IV, 1)

Считается, что именно из «Испанской трагедии» Шекспир заимствовал и стиль насыщенного драматизма «трагедии мести».

«У Кида Горацио также преданный друг», — пишет Горбунов. По ходу пьесы кидовский Горацио влюбляется в невесту своего друга (впрочем, друг уже убит и следит за этим с небес, сидя над сценой), а после враги убивают Горацио и вешают его тело на дереве. По мнению Е. Н. Черноземовой, высказанному в частной беседе, здесь вольно (или невольно) выстраивается ассоциативная цепочка (повешенный на дереве — Иуда — Горацио). Принято считать, что не дошедшая до нас пьеса о Гамлете (так называемый «Пра-Гамлет») тоже принадлежала Киду. Однако Питер Акройд, как мне представляется, убедительно доказал, что эту пьесу написал юный Шекспир.

Школьная трактовка образа Горацио как «единственного и верного друга Гамлета» — странное, хотя и закономерное недоразумение в истории шекспироведения. (Напомню, что не был поставлен вопрос о том, как дошедший текст соотносится с самой пьесой, то есть с системой авторских трактовок, память о которых в гениальном произведении сохраняется в самом тексте.) Горацио Шекспира — такое же выворачивание наизнанку образа Горацио Кида, как «Мышеловка» — пародия на кидовский прием «сцены на сцене». Пародируя своего предшественника, Шекспир из преданного друга лепит предателя.

И это вполне объяснимо, ведь после заключения в 1587 г. «дружеского союза» Испании и католических кантонов Швейцарии, «итальянское» имя Горацио стало для английского уха «вражеским». Шекспир любит давать своим героям «говорящие имена». Принято считать, что имя Hamlet восходит к древнегерманскому слову amlodi — мнимый сумасшедший. У Саксона Грамматика и Бельфоре принца зовут Amleth(us).

Клавдий — имя римского императора (с 41 по 54 г.). По сообщению Светония, мать Клавдия утверждала, что ее сын — «урод среди людей: природа начала его и не закончила». Считается, что его родовое имя Claudius происходит от латинского claudus — «хромой». Однако Клавдий и впрямь с детства был калекой: при ходьбе «колени его подгибались» (Светоний). Клавдий получил власть в обход сената (в результате преторианского переворота) и укрепил ее благодаря удачному походу в Британию. Любитель пышных пиров, обжора, игрок, мнительный и коварный пьяница, он был женат на Валерии Мессалине, чье имя стало классическим символом разврата. Казнена она была по приказу супруга. При этом Клавдий не был чужд интеллектуальной работы: написал несколько книг и составил словарь этрусского языка.

Полина Спаркс заметила, что имя Клавдия — намек на ужасавшего современников главу правительства королевы Елизаветы, лорда-казначея сэра Уильяма Сесила, 1-го барона Бёрли (1520–1598), организатора и разоблачителя государственных заговоров, последовательного (многолетнего!) сторонника казни королевы Марии Стюарт.

Как и римский Клавдий, сэр Уильям Сесил с детства хромал, а в зрелом возрасте к этому добавилась подагра. По причине его слабых ног королева позволяла барону сидеть в своём присутствии: «Милорд, Мы вас ценим не за больные ноги, а за здравую голову» (цитата из «Священного Государства» Томаса Фуллера, книги, изданной в 1663 г.)