Гамарджоба, панове! - [14]
Ответ пришёл как-то сразу. То ли от голода, то ли от злости. Тоже мне, товарищ называется!
— А хрен там! Подожду, пока остынет, юшку я и так выпью. А хвост руками. Чай, не баре! — зло ответил на предложение известный в определённых кругах прозаик. Тогда и в голову не приходило, что после увиденного пять минут назад, можно ещё шутить.
Через пару секунд в голос ржали все, кто слышал наш диалог, а те, кто не слышал, просили рассказать и тоже ржали. Через минуту у кого-то нашлась запасная ложка и была подарена мне безвозмездно. По просьбе Кирпича я рассказал о событиях, произошедших в дозоре у лесополосы. Я заметил, как все трое переглянулись между собой, и Дед сказал вполголоса, мрачно сдвинув брови:
— С этого момента запрещаю любые перемещения без моего ведома.
— Так я вроде…
— Кирпич, Пуля, меняйте дозорных, пусть обедать идут. А посуду Нос помоет, — распорядился Дед, со звоном бросив ложку в пустую миску и, взяв бинокль, пошёл в сторону первой линии обороны.
— Самого молодого нашли что ли? — чуть слышно спросил я, обращаясь к спинам уходящих парней, в надежде, что меня никто не услышит.
Жареный танк с укропом
Через полчаса все бойцы блокпоста, одев бронежилеты и каски, у кого они были, сидели плечо к плечу в самой защищённой части бетонного укрытия. На поверхности находились только четверо. Двое были в дозоре, но при начале танкового обстрела и они должны были спуститься в укрытие. А вот где был Михай со своим напарником, никто не знал. Хотя практически всем было понятно, какая военная специализация была у этого парня, похожего на цыгана. Не зря он «местным» задавал одни и те же вопросы, касающиеся танка. Когда по времени? Сколько выстрелов? Интервал? С ходу или стоячий? Где остановка? Ориентиры? Примерная дистанция? Корректировщиком был наш Михай. Профессиональным и очень грамотным корректировщиком артиллерии. Дальней артиллерии.
В четырнадцать пятнадцать было тихо. В четырнадцать тридцать забежал один из дозорных, попросил огонька, прикурил и на вопрос:
— Ну, как? — молча мотнул головой и убежал на пост.
На позициях возле лесополосы успели кое-как закопаться и замаскироваться. Все ждали.
— Кот, я Гром! Давай на связь, слющай! — изображая акцент лица кавказской национальности, пробасил артиллерист.
— Здесь Кот. Тихо пока.
— Слющай, Котик! Совсэм тебя не уважяют эти сушёные укропи!
— Не знаю. Может у них обед, а может планы изменились. Но вы там не расслабляйтесь. До связи!
Через часа полтора курящие взбунтовались и Дед разрешил по двое выходить на свежий воздух и испортить его своей «Примой» и «Шахтёрскими» с фильтром. Пришёл Вира с перевязанной головой и в хреновом настроении. Приказал группе Деда по-тихому собираться и выдвигаться на усиление к лесополосе. Но тут из окопа в наш бетонный бункер покатились с выпученными глазами курящие:
— Выполз, сука!
Я, было, рванулся наверх, но железная рука Кирпича мёртвым якорем зафиксировала мой ремень.
— Нос, не высовывай свой нос! — зло сказал этот доморощенный поэт, сажая меня на место.
А тем временем:
— Гром, я Михай.
— Здесь Гром.
— Вышла «коробочка». Два пристрелочных.
— Есть, два пристрелочных!
— Бронебойные не трать, «мочи» фугасами.
— Ежу понятно, начальник!
Позже я узнал, что батарея гаубиц, знакомых мне ещё по Афгану, Д-30, стояла и ждала команды нашего корректировщика-наводчика в восьми с половиной километрах от наших позиций. Пригодных для стрельбы по средним танкам снарядов было всего шесть. Два из них Жорик Громов, командир гаубичной батареи, выменял у соседей за малую толику этилового спирта, а вот четыре пришлось покупать. А что? Такая нынче война! Жорик не был профессиональным военным. Георгий Иванович Громов был преподавателем математики в техникуме шахтёрского города Горловка. Правда, срочную служил в артиллерии и дослужился до звания старшего сержанта — командира орудия. Свою военную специальность математик вспомнил, когда обнаглевшие бандеровцы попёрли на Донбасс свои порядки устанавливать. На бывшем военном артиллерийском складе «консервации» собрал из ржавеющего там арсенала четыре гаубицы Д-30 и заново научил их стрелять. И теперь Громова Г. И. с большим уважением звали — комбат Гром.
Оба дозорных, неуклюже ворочаясь в бронежилетах в узком коридоре бетонных апартаментов, рухнули к нашим ногам вместе с разрывом первого фугаса, выпущенного по нам вражьим танком. Бетонные блоки чуть вздрогнули, и из щелей посыпался сухой раствор. Было видно, что мужики привыкли к таким «играм» противника и чувствовали себя в относительной безопасности. Никто из них не слышал, как орёт в микрофон Михай:
— Прицел — 224, уровень — 323, основное направление — правее 1/20…
И через двадцать секунд из двух стволов гаубиц Д-30, по сути моих ровесниц, с грохотом вылетели два осколочно-фугасных снаряда 122 калибра. Пристрелочные. В это время Т-64, с ярко жёлтой полосой через всю башню, успел долбануть второй раз. Тридцать пять секунд для нормального человека вроде и немного. А вот для артиллерийского корректировщика это вечность. За тридцать пять секунд, что летит «медленный» гаубичный снаряд, с целью может, что угодно произойти. Об этом знают и артиллеристы, и танкисты, а лучше всех — корректировщики. Мы не слышали, как «прошуршали» над нашим бетонным укрытием два гаубичных снаряда. Но, как они рванули, почувствовали собственными седалищами.
Повесть «Звёзды Платона» — первая из нового афганского цикла «Метастазы Афгана». Простым и понятным языком описываются события, непонятной для многих, войны. О бывших школьниках и ПТУшниках, взявших в руки АК, АКМы, АКСы, ПКСы, ПКМы, СВД… Зверею, когда слышу: «Ну, что вы от ребёнка хотите? Мальчику всего 22 года!» Герой повести, гвардии старшина Леонид Анатольевич Платонов, за мужество, отвагу и героизм был награждён двумя орденами «Красной Звезды» и медалью «За Отвагу». Трижды ранен. В 19 лет!!! Главные герои не вымышленные.
«Ещё до завтрака замкомроты сообщил новость — сегодня прибывает пополнение. Сначала на них будет смотреть командир роты майор Чижов, а потом будут распределять по взводам. Второму разведвзводу обещали аж четверых. И не просто пацанят-спортсменов из карантина, от которых ещё мамкиными пирожками за версту несёт, а подготовленных в учебных отрядах по специальному курсу: „Армейская разведка“. К тому же уже по полгода отслуживших и „мама, я хочу домой“ во сне не шепчущих. Личный состав тоже готовился к приёму „карасей“.
«„Это ж надо… такие, зараза, маленькие ручки, а как больно. Уй, бляха! Вот как можно такими пальчиками здорового мужика до слёз довести? Ну, прямо гадюка какая-то!“ А о чём думать, когда из тебя нитки тянут? Ну, да! Нитки! Тянут-потянут, вытянуть, вашу маму, не могут!— Верунь, красота моя, долго ещё? — заискивающе спрашиваю у медсестры, смахивая случайную слезу, пытаясь подхалимажем приблизить конец экзекуции…».
Подполковнику Чапаеву Андрею Васильевичу по-прежнему непросто (да и нескучно) даже сейчас, когда он руководит Отделом оперативного розыска и специальных операций в одном из Управлений МВД города Москвы. Его отдел так же занимается новыми сложными, опасными и запутанными делами. Чапаев получает неожиданное задание под грифом «С», где он вместе со следователем по особо важным делам Корниенко В. Ю. вынужден доказывать невиновность подставного насильника. Чапаев и Корниенко изобличают организованную группу преступников, фальсификаторов и коррумпированных сотрудников полиции.
В одном из московских отделов внутренних дел «тащит» службу майор с неприметной фамилией Чапаев. Нет! Не Василий Иванович. Зовут его Андрюхой. За плечами — командировка в горячую точку, на плечах — майорские погоны, а на груди — заслуженный боевой орден, который надевал десять раз за десять лет. У себя в ОВД майор А. В. Чапаев руководит отделом оперативного розыска. Ловит со своими «чапаевцами» бандосов и воров по горячим следам, «препарирует» сексуальных извращенцев. В общем, живет будничной жизнью одинокого опера с погонями, засадами, мордобоем и вечно пустым холодильником. Но однажды в жизни майора Чапаева случается событие гораздо более экстремальное, чем все раскрытые дела ранее, — в его жизни появляются Ксюша и ее маленькая дочь Женька.
Андрей Чапаев — уже известный читателям сотрудник московского уголовного розыска — получает повышение и новое звание подполковника и все с тем же рвением расследует дела. Главному герою предстоит выяснить, кто похитил племянника влиятельного чеченского деятеля; разобраться в перипетиях вендетты в рядах МВД; помочь другу найти насильника жены. Перед подполковником Чапаевым встает дилемма: сознательно пойти на нарушение должностных инструкций, потеряв звезду на погонах, или поступить по совести. Таковы будни оперативного сотрудника уголовного розыска.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».