Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга - [38]

Так вот, когда человек, давший ход завоеваниям, пал, разве не увидели мы вскоре, как каждый народ вернулся на свое место, а административные центры новых депар­таментов опять стали столицами? Разве не увидели мы, уж если доводить сравнение до конца, как братья и гене­ралы этого человека, став итальянцами или шведами и предпочтя интересы этих народов интересам своей родины, во главе своих солдат-иноземцев выступили против Франции, своей матери Франции и, во имя того, чтобы сохранить за собой королевские титулы, заслу­жили, в свою очередь, славу плохих братьев и плохих сыновей?

ФРАНЦИЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ДИНАСТИЯ ФРАНЦУЗСКАЯ МОНАРХИЯ ГУГО КАПЕТ

Старательность, с какой мы наблюдали за борьбой наци­ональной партии против франкской династии, избавляет нас от необходимости опровергать представление — в корне ложное, каким бы широко распространенным оно ни было, — будто восшествие Гуго Капета на трон явля­лось узурпацией. Герцог Парижский был свободно и еди­ногласно избран по доброй воле пэров[181], воле, которая, повторяем, было не чем иным, как выражением желания нации.

Однако Франция, которой ему предстояло править, уже не была франкским королевством Карла Великого, повинующимся единой воле и единоличной власти. Сам титул пэра, использованный нами сейчас впервые, сви­детельствует о том, что новый король был всего лишь первым среди равных; и, хотя Франция простиралась еще от берегов Шельды и Мааса до берегов Эбро, от берегов Роны до океанского взморья, тот, кто носил титул ее короля, владел, как нам вскоре станет ясно, самой, быть может, незначительной частью ее обширной территории.

Взглянем же поочередно на каждого из семерых пэров, число которых ГУго доведет до двенадцати; число это останется неизменным вплоть до времен Фруассара, который назовет пэров двенадцатью братьями королев­ства. Заодно мы посмотрим, какие земли принадлежали каждому из них, и те, что останутся за пределами этого обзора, как раз и будут теми, что входили во владения короля.

Это, во-первых, Арнульф II, граф Фландрский, вла­девший всеми землями между Шельдой, морем и рекой Соммой.

Затем следует Герберт, граф Вермандуа, чьи владения состояли из графства Санлис и ряда земель в Иль-де-Франсе, к которым он присоединил часть Пикардии и Шампани.

Генрих, брат Гуго Капета, герцог Бургундии, который владел в провинции, носящей это название, всеми зем­лями, какие были неподвластны королевству Конрада Миролюбивого.

Ричард, зять Гуго Капета, герцог Нормандии и Бре­тани. О его владениях мы уже говорили, рассказывая об  уступке, которую Карл Простоватый сделал Хрольфу- датчанину. Эти владения составляли самый могуществен­ный лен короны. Более того, герцоги Нормандии счи­тали себя свободными от обязанности поставлять войско королям Франции и были настолько богаты, что могли бы содержать на жалованье своих властителей.

Вильгельм Санчес, герцог Гасконский, под властью которого находились все земли, простирающиеся между Дордонью, Гаронной, Пиренеями и обоими морями; однако вскоре эти земли стали зависимым леном и перешли в прямое и непосредственное подчинение гер­цогам Гиени.

Раймунд, граф Тулузский, присоединивший к своему графству княжество Лангедок и герцогство Септимания; один из его потомков позднее войдет в число самых могущественных вассалов короны и будет именоваться герцогом Нарбоннским.

И, наконец, Вильгельм[182], прозванный Железноруким, герцог Гиени, или Аквитании, который владел бы самым крупным леном в королевстве, если бы ему удалось объ­единить его под своей властью. Однако в разгар общего разлада, царившего в королевстве, сиры Бурбона, гер­цоги Оверни, графы Буржа, Ангулема, Ла Марша и Пери­гора превратили их в независимые области и пользова­лись ими как личными владениями, почти свободными от вассальной подчиненности.

По завершении этого обзора выясняется, что на долю короля Франции остались бы только часть области Суассоне, город Лан и несколько городов Шампани, если бы Гуго Капет, взойдя на престол, не присоединил к этим разрозненным землям те, какими он владел лично, то есть графство Парижское, Орлеане, Шартрский край, Перш, графство Блуа, Турень, Анжу и Мен.

Но едва Гуго Капет стал королем, он, подобно Пипину Короткому, попрал принцип, которому был обязан коро­левским троном, и, принеся мирскую власть в жертву власти духовной, еще при жизни короновал своего сына Роберта королем Франции. Этот пример, которому последовали в свой черед Генрих I, Филипп, Людовик VI и Людовик VII, на восемь веков вперед закрепит за дина­стией наследственную королевскую власть, которую с самого начала упрочит право первородства, установлен­ное ордонансом 993 года, гласящим, что «отныне титул короля передается лишь старшему сыну, каковой будет  обладать правами и властью над всеми своими братьями, а те будут почитать его как своего господина и отца и в качестве своей доли владений будут иметь лишь те земли, какие он определит им в качестве удела; земли эти оста­нутся в зависимости от его короны, которой следует при­носить за них клятву верности, и могут быть увеличены или уменьшены по воле короля»