ФРГ. Штрихи к портрету - [29]

Наш пароходик огибает укрепленный гранитом мыс, так называемый Немецкий треугольник, с неким циклопическим сооружением в виде сложенных штабелем гранитных блоков, служивших некогда подножием конной статуи императора Вильгельма, и пришвартовывается к причалу кобленцской пристани, уже на Рейне.

Здесь, в Кобленце, мы сядем на поезд и вернемся в Кёльн. Но у нас еще есть время. Возьмем такси и поднимемся в Эринбрейтштейнскую цитадель. Как уже упоминалось, чуть ли не с момента основания Кобленц рассматривается как важный стратегический пункт. Здесь располагались Рейнская флотилия, арсеналы, различные военные ведомства. Именно это и послужило причиной ожесточенных бомбардировок города, в результате которых он был полностью уничтожен.

Крепость, пожалуй, единственная уцелевшая постройка. Ехать до нее довольно долго. Ведь надо перебраться на правый берег Рейна и взобраться на стотридцатиметровую высоту. Один за другим проходим мы угрюмые, мрачные, грозные и сейчас, даже будучи лишенными своих пушек, казематы. Один. Второй. Третий. Чудовищной толщины стены. Смотровые щели, бойницы. Крепость считалась неприступной… В одном из двориков в нише стены находится могила Неизвестного солдата, а на плацу — летний ресторан.

Рейн с этой высоты напоминает ствол гигантского дерева, от которого отходит мощная ветвь его притока. Внизу, как на ладони, Кобленц, а за ним плывущие в лучах заходящего солнца сиреневые силуэты дальних гор, среди которых пробирается веселая речка Мозель.

ПУТЕШЕСТВИЕ В РУР

Давайте мысленно сядем в воображаемый «Мерседес», посадим за руль неизбежного в таких случаях спутника, располагающего необходимой информацией, и отправимся в Рур.

Как обманчивы порой слова. Р — У — Р! Грубейшее сочетание звуков! А на деле — женское имя. Это имя носит нарядная речка, впадающая в Рейн. Шириной с нашу Москву-реку и такой же длины, если точно — 235 километров; она петляет среди пологих, покрытых лесами гор, среди цветущих лугов, среди зеленеющих пашен, приютив на своих берегах городки, деревни и даже рыцарские замки. Чистенькие, аккуратные, словно соскочившие со страниц старинных книжек, смотрятся они в воды Рура. Глядишь на них и начинаешь верить, что действительно были времена, когда не существовало ни плотин, превращающих речку в цепь водохранилищ, ни пестрых кемпингов, рассыпанных по их берегам, ни самого Рура — полулегендарного района, символизирующего на протяжении последнего столетия промышленный потенциал страны.

Речка, давшая имя этому экономическому региону, условно считается его южной границей. Северной же служит другой приток Рейна. Еще более живописная, чем Рур, красавица Липпе, заблудившаяся среди заросших вереском и соснами песчаных откосов. Текут обе речки с востока на запад на расстоянии тридцати — тридцати пяти километров друг от друга. Текут, омывая район, именуемый индустриальными джунглями, угольным ящиком, дремучим царством Круппов, Тиссенов, Стиннесов…

Сильна инерция понятий! Воображение рисует чащобу заводских труб, огнедышащие плавильные печи, курганы антрацита, нагромождение заводских корпусов, заломленные руки домен…

Итак, пусть будет утро. Лучше, если вокресенье. И обязательно зимнее. Просторней! Вот уже час, как мы покинули Кёльн и мчимся на север. Серая, аккуратно разграфленная полоса автобана. Зеленые, местами покрытые инеем или микроскопическим слоем снега склоны, откосы, луга, леса. Ажурные опоры высоковольтных линий. В колонне «по одному», «по два», «по четыре», «по семь»! Большие, синие щиты с названиями городов, поселков и вмонтированными зрачками телекамер.

Где же Рур? Машина вылетает на эстакаду. Далеко-далеко внизу широкая долина. Змейка реки, коробочки домов, словно прореженные гребешки шеренги труб, ажурные стрелы подъемных кранов… Наш спутник ловит мой вопросительный взгляд, отрицательно покачивает головой и поясняет: «Нет. Это долина реки Вуппер. Город Вупперталь. Родина Фридриха Энгельса. Дом, в котором родился Энгельс, не сохранился. На его месте установлена мемориальная плита. Но музей, посвященный жизни и деятельности этого самого прославленного уроженца Вупперталя, в городе имеется».

Минута. Другая. Третья. И вновь отлогие откосы автобана, обсаженные кустарником и цветами. Сейчас невзрачные, бурые кочки. Весной, летом, осенью — ярмарка красок и форм! Праздные, отдыхающие пашни. Зелень лугов. Луга разгорожены проволочными оградами на участки. На участках коровы, похожие на небольшие цистерны.

Где же Рур? По времени мы должны быть в Руре. Неужели эта живописная округа и есть самая изрытая, искромсанная, забетонированная, застроенная, заселенная часть Западной Германии?

— 1200 человек на 1 квадратный километр, почти и пять раз выше средней плотности, — это вступает в разговор наш спутник. — Здесь, — продолжает он, — на площади, составляющей менее двух процентов территории страны, производится десятая часть всего национального продукта. Три с половиной тысячи квадратных километров. Из них три десятых — пашни и сады, две десятых — луга, одна десятая — леса, четыре десятых — заводы, дома, дороги! Рур многолик. Здесь его, гак сказать, сельские кулисы… Обычно путешествие по Руру начинают с его западной окраины, с города Крефельда. Формально он к региону отношения не имеет, так как расположен на левом берегу Рейна, но ведь Рур но административная единица! Именно от Крефельда и начинается первый автобан: Дуйсбург, Мюльгейм, Эссен, Бохум, Дортмунд, Хамм… Сто километров индустриального пейзажа. Местные господа не очень-то раскошеливались на архитекторов. Это пришло потом. Вначале было дело. Строили там, где выгоднее, так что у природы шансов не оставалось…