Философия уголовного права - [115]

§ 657. Могут возразить ссылками на такие преступления, как убийство, кража и т. п.: возбуждение преследования не зависит от желания потерпевшего, и в результате к виновному применяются нормы публичного (уголовного) права.

Выше было уже указано на то, что характер субъективного права не изменяется от способов его защиты. Вот почему норма уголовного права, карающая убийство, или кражу, охраняет, не публичные, а частные субъективные права граждан. Что же касается порядка возбуждения преследования (независимо от желания потерпевшего и не от его имени), то мы нисколько не смущаемся сделать логические выводы из теории, которую признаем правильной, как бы эти выводы ни казались парадоксальными. Вот эти выводы: возбуждение преследования против нарушителей всех частных субъективных прав должно быть в принципе обусловлено желанием потерпевшего, вестись от его имени, и даже прекращаться за отказом потерпевшего[195]; государство может лишь оказывать помощь в той или иной форме потерпевшему в некоторых случаях нарушения его нрав; оно может само выступать в качестве обвинителя только тогда, когда нарушение частного права представляет вместе с тем серьезную опасность для прав других лиц, для прав государства или для общего блага (например, поджог). Таким образом, при всех нарушениях частных субъективных прав должен господствовать принцип volenti non fit injuria? субъективное право государства, указанное в конце предыдущего параграфа, должно отступить перед правом потерпевшего.

Обратный порядок, логически проведенный, даст в результате следующий принцип: всякое нарушение какого бы то ни было частного права преследуется государством даже вопреки желанию потерпевшего, потому что всякое правонарушение есть прежде всего нарушение обязанности подчиняться велениям государственной власти, выразившимся в юридических нормах. Другими словами: всякое право есть право публичное (ср. § 637)[196].

§ 658. Чтобы покончить с направлением, видящим в правонарушении единственно и исключительно лишь нарушение юридической нормы (а не субъективного права), остановимся еще на некоторых фактах, приводимых учеными этого направления.

Ссылаются на факты так называемой объективной юрисдикции, куда относят многие случаи кассационного обжалования (кассационный суд отменяет решения низших судов, например, вследствие нарушения подсудности), жалобы на превышение власти, пререкания о подсудности и т. д. Во всех этих случаях, говорят, нет и речи о нарушении чьих-либо субъективных прав, и весь вопрос сводится к тому: нарушен или нет такой-то закон?

По поводу этих ссылок необходимо заметить, что сплошь и рядом в случаях подобного рода есть нарушение субъективных прав тех лиц, которые приносят соответствующие жалобы. А главное: во всех этих случаях по общему правилу нельзя и говорить о правонарушении. Если, например, высший суд отменяет решение низшего суда, то это еще не значит, что низший суд совершил правонарушение: в высшем суде могут быть представлены новые данные, которых не имел в виду низший суд, высший суд может иначе оценить факты, оцененные низшим судом со своей точки зрения; наконец, высший суд может иначе истолковать относящиеся к делу законы. Во всех этих случаях низший суд имел право поступать так, как он и поступил, а следовательно, о правонарушении не может быть и речи. Всякое правонарушение, как уже сказано раньше, необходимо предполагает вину правонарушителя (Binding. I. C. I. 244). Субъективные же права могут быть нарушены (и восстановлены) совершенно независимо от виновности кого бы-то ни было.

Итак, – понятие правонарушения складывается из следующих признаков: 1) поведение вменяемого субъекта, противоречащее юридической норме; 2) виновность субъекта (окончание § 664) и 3) нарушение какого-либо субъективного права.

§ 659. Классификация правонарушений. Некоторые ученые делят все правонарушения на две группы: публичные и частные; при этом поясняют, что такое деление имеет и практическое значение: при публичных правонарушениях (нарушающих нормы публичного права) преследование возбуждается государством, а при частных – потерпевшими лицами.

Эта классификация не может быть принята. Не говоря уже о том, что она не охватывает собою международных правонарушений, напомним, что положительное право знает целый ряд случаев, когда «частные правонарушения» преследуются государством даже вопреки желанию потерпевшего (кража), а с другой стороны есть нарушения публичных прав, влекущие за собою преследование не иначе, как по жалобе потерпевшего (административный иск о восстановлении нарушенного избирательного права). Таким образом, если отбросить практический признак инициативы возбуждения преследования, оказавшиеся не соответствующим фактам, то мы получим бесплодное в теоретическом отношении деление, основанное на чисто-внешнем признаке: публичное правонарушение нарушает публичные права; а частное – частные. Это тавтология, ничего не объясняющая.

Приступая к отысканию признаков для классификации правонарушений, мы должны исходить из следующего положения: все правонарушения тождественны по своей сущности.