Философия и событие. Беседы с кратким введением в философию Алена Бадью - [21]

Таким образом, у нас получается некая диалектика разделения и не-разделенности. В мужественности есть нечто, что видит не-разделенность с точки зрения разделения. В женском есть то, что видит разделение с точки зрения не-разделенности. Можно показать, что эти взаимные позиции мужчины и женщины согласованы друг с другом. Они имманентны любви, хотя их отношение к эмпирическому телу и не поддается простой стабилизации, разве что в случайных, статистических модальностях. Все, что можно сказать, – так это то, что часто мужскую позицию занимает мужчина. Но на самом деле это не особенно интересует философа, скорее уж социолога.

– В связи с этим Вы говорите, что позиция «мужчина» определяется так: «Истинным будет то, что нас было двое, а вовсе не один». Тогда как «женская» позиция определяется как «Истинным будет то, что двое нас было, и иначе бы не было вовсе»[5].

– Это примерно то же, что я только что сказал, не так ли? Но так сказано намного лучше. Несколько компактнее!

– Получается, что именно из-за значения для Вас двух этих позиций Вы говорите, что любовь по своему принципу гетеросексуальна?

– Говоря, что любовь гетеросексуальна, я хочу подчеркнуть, что внутри самой любви всегда различаются разнящиеся позиции, каков бы ни был эмпирический пол партнеров. Эти две разные позиции структурируют сцену Двоицы. Они полагают двоицу не только в качестве числовой двойки, но как гетерогенную двоицу. Конечно, у нас есть и чисто числовая двойка, но также и качественная двоица. При этом, скажу снова, я совершенно признаю тот факт, что бывает гомосексуальная любовь. Мне были известны истории весьма длительной и страстной гомосексуальной любви. Но это не возражение. Ведь в гомосексуальном отношении всегда выделяют две разных позиции. Все согласны с тем, что тут можно говорить о позиции «мужчина» и позиции «женщина». Но можно было бы их назвать и иначе, это не проблема.

Но когда я говорю о «гетеросексуальном», я хочу сделать упор на «гетеро». В этом деле всегда есть другой, другой, наделенный полом. Я не буду говорить, что согласен со знаменитой формулой Лакана: «Я называю гетеросексуалом любого, кто любит женщин», поскольку тогда все лесбиянки также оказались бы гетеросексуалами! Но мне ясно, как понимать эту формулу. Если бы мы описали полную феноменологию половых позиций, можно было бы увидеть, что женская позиция содержит такое видение любовного отношения, которое легче всего переводится к термины гетеро, то есть «Нас было двое, иначе бы нас не было». Ключевым моментом тут является гетеро.

– Наконец, вот притча, которая послужит нам заключением: «Любовь проходит через желание, как верблюд через игольное ушко»[6].

– Я часто повторяю формулу Лакана: «Любовь – это, прежде всего, то, что относится к бытию». То есть дело в целокупности другого. То есть это ответственность за калейдоскоп гигантских отличий. Конечно, мы пытаемся дисциплинировать эти различия при строительстве общего мира. Но в любви все равно берешь на себя ответственность за бесконечность, вначале не понимая этого. Постепенное открытие разных плоскостей этой бесконечности – это, в общем-то, однако из проблем, но также одна из радостей любовного строительства.

Тогда как в желании речь всегда о желании определенного объекта. Я согласен по этому вопросу с Лаканом: объект желания – это частичный объект, даже если он размещен где-то в теле другого. Есть внутренняя конечность желания, которая связана с тем, что его причиной всегда является объект. Но причиной любви является не объект, а бытие. И с точки зрения любви, в желании есть нечто узкое. Именно поэтому я говорю, что любовь должна пройти через угольное ушко желания. Надо, чтобы она прошла там. Возвышенная, платоническая любовь не состоятельна. Все знают, что любовь должна пройти через желание. Ей нужно провести собственную безмерность через что-то весьма ограниченное и узкое.

Величие любовной сексуальности, когда она действительно существует, но также и фигуры ее провала обусловлены тем, что между предложением любви и деятельной сексуальностью есть диспропорция. Проблема тогда в построении сексуальности, которая позволяет сглаживать эту диспропорцию. Именно длительность, изобретение любовью сексуальности, приспособленной к миру, очарованному Двоицей, будет, насколько это возможно, скрадывать эту диспропорцию. Если только не соглашаться с классической семейной моделью, в которой супружеская сексуальность ограничивается порождением детей. Но это просто удушье, вызываемое государством! И в этом случае ясно, что любовь отказывается от самой себя.

Любовный опыт, в конечном счете, – это хороший способ понять, что такое бытие и объект, бесконечное и конечность. Речь о том, что к ним надо подходить не в их разделении, а в возможности их соединить. Нужно, чтобы любовь в своей конститутивной процедуре прошла через что-то, чей порядок отличается от нее.

Искусство

Уникальность художественного условия

– Искусство для Вас является одним из четырех условий философии. Как именно это условие ставит философской мысли особые вопросы?

– Если речь об уникальности художественного условия, нужно сперва прояснить один момент, который уже свидетельствует об уникальности отношения философии к искусству. Мир искусства – это сильный пример присутствия множественности в истинах. Художественная множественность может быть противопоставлена достаточно редким великим политическим периодам (которые имеют функцию создания истин), но в равной мере она отличается и от процедуры любви, едва ли не вездесущей. Но для философии это достаточно классическая проблема – отношение между искусством и искусствами, изящными искусствами. Какой именно принцип является общим для музыки, живописи и скульптуры? Вот вопрос, который издавна мучает философов. Обычно он принимает традиционную форму классификации искусств, их возможной иерархии. Есть ли искусство, воплощающее в себе все остальные искусства, некое высшее искусство?