Филарет Московский - [18]
— Зависть враждует против достоинства; любочестие старается подавлять заслугу; корысть сражается с правом; безопасность поддерживается силою, испровергается другою превозмогающею силою; союз, утвержденный на выгодах, разрушается от малейшего их неравновесия; сердца, соединенные состраданием, разлучаются непостоянством… И только смерть освобождает человека от мучительных страданий видеть все несправедливости мира дольнего. Смертный одр есть камень испытания прошедшей жизни; человек отлагает на нем то, чем он казался, и остается тем, чем он был…
Государь потребовал прислать ему текст и несколько раз перечитывал.
— Ты спрашивала меня, чем отличается вера католиков и православных, так вот пусть этот монах тебе объяснит, — сказал Александр своей супруге Елизавете Алексеевне.
В прошлом она была принцессой баденской Луизой Августой. Как и положено, выйдя замуж за российского монарха, приняла православие, но так до сих пор не знала, в чем же не внешние, а глубинные отличия двух главных европейских христианских вероисповеданий. Гораздо раньше своего супруга она стала проникаться верой и, в сущности, была более православной, нежели православный русский царь. Удивительная женщина! Не случайно в нее тайно был влюблен юный Пушкин…
И вот архимандриту Филарету поступил заказ, да не от кого-нибудь, а от самой государыни императрицы. Исполняя сей заказ, он сел за свой первый богословский трактат. Так было написано «Изложение разности между восточною и западною церковию в учении веры», получив которое, Елизавета Алексеевна осталась вполне довольна.
— Теперь я знаю, в чем разница между православием и Римом. Однако и удивлена: князь Голицын мне всегда казался человеком пустым, но вот его протеже — весьма толковый богослов.
Так завязался весьма важный узелок, от которого в будущее протянется крепкая нить дружбы этой августейшей семьи с Филаретом. А если история про старца Федора Кузьмича и затворницу Веру Молчальницу не вымысел, то, значит, именно здесь Александр и Елизавета впервые встали на тропинку, которая поведет их в таинственное старчество.
Но не будем забегать вперед. Тем более что описание подошло к одной из важнейших вех отечественной истории. Наступал 1812 год. Архимандрит Филарет встречал его, будучи уже известным проповедником. О нем говорили как о ни с кем не сравнимом носителе слова Божьего. Протоиерей Георгий Флоровский так сказал о его счастливом даровании: «Всегда живое слово и мыслящее слово, вдохновенное размышление вслух. Проповедь у Филарета всегда была благовестием, никогда не бывала только красноречием».
В день Рождества, 25 декабря, в Александро-Невской лавре он читал «Слово на Рождество Христово». Он радовался:
— Новый Адам исходит из девственной земли. Жена, источник проклятия, износит росу благословения.
Он тревожился:
— Доколе мы живем в мире с беспечностию граждан и наслаждаемся им с самовластием обладателей, дотоле Христос не может вообразиться в нас.
Он взывал к Богу со страстным молением:
— О Боже, давый нам Сына Твоего!.. Даждь токмо нам ро-дити в себе дух Христов и жити Его жизнию. Тогда пусть и против нас, как некогда против Него, мятется Ирод и весь Иерусалим с ним; пусть неистовствует князь века сего, и весь мир вооружается: Ты покрыеши нас в тайне селения Твоего; на воде покойне воспитаеши нас, и чрез Ангела завета твоего введеши нас в гору святую Твою. Аминь.
Зная, что суждено испытать России в 1812 году, как не видеть в сих словах грозного пророчества? «Ирод и весь Иерусалим с ним» — читай: «Наполеон и вся Европа с ним». Но русские родят в себе дух Христов, а посему напрасно «неистовствует князь века сего и весь мир вооружается»! Велик Бонапарт, но ничтожно мал в сравнении с Сыном Божьим.
Такими словами вдохновенный проповедник встречал зарю и грозу Двенадцатого года.
Причудливо начинался год сей.
1 января государственный секретарь Михаил Михайлович Сперанский, управлявший делами империи, получил в награду орден Святого Александра Невского, а уже в марте попал в опалу, получил отставку и был сослан в Нижний Новгород.
Пруссия и Австрия заключили договоры с Францией об оказании помощи последней в случае войны с Россией, а Пруссия еще и о прохождении войск Наполеона через ее земли на Москву. Люди, разбирающиеся в политике, уже прекрасно понимали, что войны в этом году не миновать. И войны — на своих территориях.
В начале года Филарет исполнял поручение Комиссии духовных училищ образовать для учеников, окончивших Санкт-Петербургскую семинарию, класс чтения Священного Писания и Святых Отцов и руководства к прохождению священнослужительных должностей. Вскоре его ожидало весьма важное назначение. Ректор Санкт-Петербургской духовной академии Сергий (Крылов-Платонов) получил костромскую кафедру, где его рукоположили в епископы. А новым ректором был назначен двадцатидевятилетний архимандрит Филарет. Это означало, что он признан не только как замечательный проповедник, но и как лучший среди преподавателей. За три года в академии он прочел и обработал полный курс богословских наук. Студенты в нем души не чаяли. По их воспоминаниям, Филарет «говорил остро, высоко, премудро; свободно делал изъяснения Священного Писания. Как бы все лилось из уст его. Привлекал учеников так к слушанию себя, что когда часы кончались ему преподавать, всегда оставалось великое усердие слушать его еще более без ястия и пития. Всем казалось истинно приятно, совершенно его учение. Все доказывало, что он много в науках занимался».
