Феромон - [9]

— И что ещё он обо мне знает? — сталь в моём голосе должна бы пронзить предательницу насмерть и заставить корчиться в муках раскаяния, но она в ответ, напротив, ещё и довольно хихикает.

— Ещё как ты юбку в колготки заправила.

— Что?! Нет! Это же было ещё в начальной школе.

— Ну, я прибавила тебе пару годков, — хмыкает она. — И про урок биологии, когда хомячок написал тебе в руку. А ещё…

И пока она с удовольствием перечисляет все те гадости, которые случились со мной в школьные годы, я судорожно соображаю: а была ли у меня подруга.

— Скажи мне только одно, — перебиваю я, когда она как раз входит во вкус. — За что? За что ты меня так ненавидела, Кора?

— За то, что ты заносчивая высокомерная стерва, которой всё всегда давалось даром.

— Я — заносчивая? Я стерва? Да у меня даже подруг не было, и держалась я всегда особняком.

— Вот потому и не было, что ты нос задирала. И все тебе завидовали, а я ненавидела, да. Ненавидела за твоего богатого отца, который души в тебе не чаял. За машину, что тебе подарили в шестнадцать. За ежегодные поездки к морю. За всё, что ты никогда не умела ценить. И знаешь, это был самый счастливый день в моей жизни, когда ты прибежала заплаканная, потому что Хант рассмеялся тебе в лицо. И что твоя жизнь с Гленом не сложилась, и ты теперь будешь всё у того же Ханта на побегушках — это лучшая новость, услышанная мной за последний год. Спасибо, что позвонила, Анна Ривз.

Не помню, что я ей ответила. И как добралась до офиса, тоже не помню. Очнулась я, только когда в моей руке оказались ключи от квартиры Ханта.

И мысль, что это ведь Кора уговорила меня признаться Эйву, стала самой невыносимой в череде моих воспоминаний.

Это же Кора и раздувала во мне то безрассудное чувство. Она находила и подтверждения несуществующей взаимности. Меня, ослеплённую первой любовью, так легко было убедить. Именно она в тот злополучный день отвела меня к своему стилисту. С новой стрижкой и макияжем я сама на себя не была похожа, поэтому, наверно, и рискнула, и поддалась на её уговоры. Кора и напоила меня «для храбрости», и устроила ту роковую встречу в спортзале.

Может, не доверься я ей тогда так опрометчиво, моя жизнь сложилась бы иначе?

Что проку гадать. Всё, что могло случиться, уже случилось.

Пустой стакан из-под виски на столе у Ханта отодвигает моё прозрение на задний план. Это куда же он отправился, что ему потребовалась поддержка коллекционного Макаллана? И ночевать будет не дома, иначе не дал бы мне ключи. И раз попросил отменить все встречи, значит, на работу с утра не собирается. А это могло быть только в одном случае…

Чёрт побери! Ива Уорд! Так не прибравшая Ханта к рукам, но и не оставившая его Ива Уорд и, конечно, их любимый «Блаженный Августин».

8. Эйвер

Юркая, яркая, миниатюрная Ива Уорд похожа на экзотическую рыбку, что прячется в заросли кораллов, едва заметит опасность. Да, она именно такая: усиленно машет хвостиком, привлекая внимание, но только запахнет жареным — тут же прячется в кусты, предпочитая исключительно разумный риск.

В этом есть свои плюсы: любым её сведениям можно доверять, ведь они перепроверены не один раз. Но есть и минусы: ей всегда нужны стопроцентные гарантии там, где их и господь бог дать не может.

Наверно, поэтому я так и не женился на ней. Хотя, как никогда, был близок. Как никогда был готов ей поверить, ведь она появилась в моей жизни до того, как я узнал о своём уникальном феромоне. И осталась после того, как о нём узнала сама.

Но однажды она захотела слишком много: заставить меня сдаться в угоду ей там, где я намерен был победить, и с тех пор наши отношения всё больше и больше похожи на поединок. Поединок, в котором я всегда одерживаю победу, а она, обиженная и оскорблённая, уезжает, чтобы вскоре вернуться и попытаться снова.

Сегодня в чёрном блестящем плаще она похожа не на рыбку, а на змейку. Лифт пентхауса останавливается как раз напротив огромного дивана, на котором я сижу. Жду, когда стеклянные двери разъедутся, чтобы выпустить её, злую, недовольную, обиженную и явно обнажённую под плотно запахнутым плащиком.

— Иви, — приглашающий жест моей руки направлен на кресло, но она не намерена уступить даже такую малость.

— Эйв, — передёргивает она плечами, бросая в указанном направлении лишь взгляд, а на диван — сумку. — Чёртов Эйв, как ты мог?

Она рассержена: мой клиент не согласился с первым предложением. И ей придётся быть очень красноречивой и щедрой, чтобы его переубедить. Конечно, этому поспособствовал я.

— Эй! Эй! — перехватываю её руки, когда Ив кидается на меня с кулаками. Вернее, с кулачками. Ведь её сжатые пальцы целиком помешаются в моей ладони.

И всё же она опрокидывает меня на диван и, только усевшись сверху, наконец, улыбается.

— Привет!

— Здравствуй, моя непокорная, — запускаю пальцы в её волосы и впиваюсь в губы жадным поцелуем.

Раз. Два. Три… Чёрт! Дурацкая привычка считать!

Это же Ив. Моя Ив. Задыхающаяся в нежности моих объятий. Рвущая пуговицы на своём дорогом плаще. Ив — юркая ящерка, Ив — шустрый мышонок, Ив — ручеёк, юла, стрекоза. Ив, не оставляющая шансов моей одежде удержаться на теле. И вонзающая свои остренькие зубки мне в плечо как раз перед тем, как её накрывает самый первый и самый быстрый оргазм за эту долгую ночь.