Федька с бывшей Воздвиженки - [23]

— Витя, Витя, — Анна Васильевна покачала головой. — Нашел чем хвастаться.

Сережка смотрел на Федьку.

— Федя, — спросила Анна Васильевна, — ты бы пошел с Сашей в разведку?

— Пошел бы. А вот с Сидельниковым не пошел бы.

Сережка нахмурился и посмотрел в глаза Федьки: что-то новое появилось в его взгляде.

— Мне бы миллион дали, — крикнул Вовка Миронов, — я бы и то не пошел с Сашкой!

— Ты бы и за сто рублей пошел! — не выдержал Герка. — Шкура! Я бы глаза закрыл и пошел бы за Сашкой на край света.

— Пошел бы, — прошипел Вовка. — Знаем мы таких...

— Миронов, не вертись, — с явным удовольствием сделала замечание Анна Васильевна. На секунду она перестала играть роль беспристрастного судьи.

— Толстозадый подлиза, — прошептал Герка.

— А такие, как ты, — ответил Вовка, — Предателями во время войны были.

Герка откинул голову назад. Глаза его сузились, лицо побелело, и сразу стали заметнее веснушки у носа.

— Что ты сказал? — спросил он.

— То, что слышал.

— Повтори!

— Предателями были, вот что!

— Выпадыш! — прошипел Герка.

— Анна Васильевна, — Вовка выбежал к учительскому столу. — А чего Полищук обзывается выпадышем?

«Господи, — ужаснулась Анна Васильевна. — Ругательство или нет? Ведь я ни одного страшного слова не знаю! А вдруг ругательное?»

— Что это за слово, Гера? — спросила она тихо, но твердо. — Где ты его услышал? Немедленно извинись перед Мироновым...

Витька сидел довольный — он выпустил джинна из бутылки, а что будет дальше — наплевать. Теперь ребят не остановишь. Каким-то чутьем он догадывался, что Федька был прав. И был доволен от этого вдвойне. Значит, не зря он спровоцировал Аннушку. Тут он убил сразу трех зайцев — и «плохо» за отказ не получил, и Миронова с грязью смешал, и Сашку выгородил.

— Не буду, — Герка хлопнул крышкой парты. — Не буду извиняться.

— Гера, — прошептала Анюта, — ты с ума сошел.

— Это вы все с ума сошли.

— Гера, ты должен извиниться перед Мироновым, — спокойно произнесла Анна Васильевна, но в душе твердила: «Попробуй только извинись!»

— Не буду, — снова повторил Герка.

— Нет, ты извинишься! — воскликнула, но не особенно громко, Анна Васильевна.

Герка подбежал к двери, стукнул ее ногою и выскочил в коридор.

— Полищук, вернись, — сказала Анна Васильевна, но так, чтобы Герка не услышал.

А Герка в самом деле не слышал ничего. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, он выбежал на школьный двор, глотнул свежего воздуха и вздохнул. В горле застрял комок. Герка сжал кулаки и произнес:

— Гад, выпадыш!

На глаза набежали слезы. Герка вытер их рукавом, постоял несколько минут у подъезда и немного успокоился. Когда раздался звонок, он поднялся на третий этаж, подождал у лестничной площадки, чтобы Анна Васильевна прошла в учительскую, и направился к Вовке Миронову, стоявшему у окна.

— Ну ты, морда, — сказал Герка. — После уроков вызываю на поединок.

Вовка вперил зрачки-буравчики в Герку и ответил нарочито громко, чтобы услышали одноклассники:

— Драться со мною? Да я тебя пальцем трону, и ты упадешь!

Вовка толкнул Герку кулаком в грудь. Герка покачнулся.

— Будем драться, пока пощады не запросишь, — сказал Герка.

Должно быть, в Геркиных словах Вовке почудилось совсем другое, нежели только обида. Да и весь Геркин вид говорил о том, что слова его не просто угроза.

Вовка струхнул.

— А за меня Новожильский будет драться, — ответил он и оперся локтями о подоконник.

— С кем? — из-за Геркиной спины вылез золотой зуб Витьки.

— С Полищуком.

— А ко-ко не хо-хо? — Витька пустил изо рта струйку.

— А зачем тогда брал у меня завтраки? — спросил Вовка. — Хочешь обмануть, как Стародубов?

— Закрой пасть, — зло проговорил Витька. — Я тебе за Сашку мозги повышибаю. Твоих завтраков я уже не беру. А во-вторых, — Витька засунул руки в карманы, — было условие: дерусь с теми, кто сильнее тебя. А Герка слабее. И ниже тебя. Но я буду доволен, если он тебя сделает в два раза короче…

Федька стоял неподалеку и все слышал.

— Ну, ты чего? — к Федьке подошел Максим Максимыч.

Федька улыбнулся и ответил:

— Ходил в детский сад. Завхоз сказала, что Кольку с Катькой возьмут. Только надо быстрее всякие справки оформлять.

— Ну, мы это живо сделаем.

Максим Максимыч ушел. Федька увидел у противоположной стены Сережку. Сережка старался не смотреть в сторону Федьки. Он был подавлен случившимся. Ведь что получалось? Миронов обозвал Герку предателем, и Герка вызвал его на поединок. А вот Федька сказал, что не пошел бы с ним, Сережкой, в разведку. То есть сказал, что Сережка тоже может стать предателем. Надо же до такого договориться! Все стали против него... В другое бы время он знал, как ответить Федьке. А сейчас закавыка с па-де-де с одним де.

Федька смотрел на хмурящегося Сережку, и ему вдруг стало смешно оттого, что он вспомнил, как приревновал Сережку к Сашке. Первые три дня после похорон матери он жил как бы автоматически: ел, спал, слушал, как тетя Оля выговаривает Герке, что тот всю комнату захламил какими-то железками и проволоками. Видел, как тетя Оля ходит легким, пружинящим шагом балерины, отставляя носки в стороны. Потом вспоминал, как прикасалось к его лицу тети Олино платье, как он трогал ладонью рельс в метро; как ему в пальцы ударял теплый воздух из отдушины; как искал выключатель и наткнулся на шершавую выбоину. Все прикосновения он помнил отчетливо. А вот как прикасались к нему губы матери, он никак не мог вспомнить.