Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I - [37]

Он не стал делиться с ней всеми подробностями происходящего с ним, и тем более не стал упоминать о своём странном сне, который и сам был бы рад забыть. Но, пока он жаловался ей на болезненные ощущения в груди, его вновь охватил приступ кашля, и она не успокоилась, пока не выведала у него всё.

– А что, если у тебя рак? Или ещё какая-то зараза? Не тяни, иди к врачу!

Арсений пообещал, что завтра же возьмёт отгул и сходит в больницу.

Когда они начали расходиться по своим рабочим местам, Оля спросила:

– На корпоратив, выходит, не идёшь, раз болеешь?

Он помолчал, с грустью размышляя о том, что мероприятие состоится через три дня, а его состояние оставляет желать лучшего, и удручённо кивнул.

– Жаль, – вздохнула она. – Куришь ещё… бросал бы, что ли. Может, девушку быстрее бы нашёл. Роешь сам себе могилку…

С огромным трудом Безродному удавалось сосредоточиться на работе. На обед он решил не идти – аппетита не было. Отведённое на приём пищи время он потратил, разыскивая в Интернете информацию по своим симптомам. Ему удалось узнать, что чёрная мокрота – не такое уж редкое явление, и вызывать её могут совершенно разные вещи, в том числе, и злоупотребление курением табака.

Выбив на завтра отгул и уйдя с работы на час раньше, сославшись на плохое самочувствие, Арсений заскочил в аптеку и на всякий случай купил антибиотиков, а затем в табачную лавку, где приобрёл пачку тонких ментоловых сигарет, которыми постоянно «лечился» во время простуд. Добравшись до дома и приняв знатную дозу антибиотиков, он рухнул в постель и почти моментально уснул. К последней пачке советских сигарет, пока не вскрытому «Бородино», Арсений так и не притронулся. К счастью, ему ничего не снилось, и он спокойно и крепко проспал больше двенадцати часов.

На следующий день Безродный не пошёл ни на работу, ни к врачам. Муниципальные больницы он не любил, а на посещение частной пока что не хотелось тратить деньги. Целый день он пил антибиотики, курил ментоловые сигареты, кашлял и харкал, читал и развлекал себя как мог. К вечеру, когда кашель немного поутих, Арсений осмелился покурить советский табак. И хотя после этого он вновь исторг из себя большой ком чёрной мокроты, снедавшее его второй день желание было удовлетворено.

Ночью он увидел уже знакомый странный сон: сочащийся чёрной слизью тоннель, огромная пещера, из поглощённого тьмой дальнего конца которой к нему приближался неведомый великий ужас. Но в этот раз не удалось ни сбежать, ни проснуться – слизи, источаемой стенами тоннеля, было слишком много, и она не просто заставляла Арсения падать – она приобретала форму!

Несколько восставших из неё жутких существ, напоминающих наделённых нечеловеческим разумом амёб, цепко схватили его своими осклизлыми конечностями и потащили навстречу тому, что приближалось из тьмы. Он пытался вырваться, бороться с аморфными чёрными тварями, но всё было бесполезно.

Из тьмы, к которой они влекли его, высунулся гигантский красный язык, слизнувший ещё бьющееся тело Безродного и отправивший его в сомкнувшуюся за ним, словно створки врат Тартара, омерзительную беззубую пасть. И там, в кромешной черноте, сокращения чудовищных мышц протолкнули его в безразмерную утробу, чьи соки немедленно принялись растворять его тело. Он был готов умереть – но этого не происходило, и он ощущал каждой клеткой своего тела, как медленно переваривается, насыщая собой обитателя подземной тьмы.

Мучения кончились, когда прозвенел будильник, и Арсений проснулся, задыхаясь от приступа кашля. Извергая из себя сгустки чёрной мокроты в раковину в ванной, он видел в зеркале измождённого человека с запавшими глазами и бледным лицом. Появившись на работе и непрерывно прокашляв там пару часов, он написал служебную записку и уехал домой. Дома он всё же сделал звонок в частную клинику и записался на приём на завтра.

Остаток дня Арсений провалялся в кровати, время от времени ниспадая в болезненную полудрёму, вырываемый оттуда приступами кашля. Температуры не было, но лёгкие нестерпимо жгло, и каждый вдох-выдох отзывался гнилостным бульканьем. Он отказался даже от ментоловых сигарет, а о советских и не помышлял.

Ближе к ночи Арсений, напившись таблеток от кашля, наконец-то провалился в глубокий сон – и вновь очутился всё в том же тоннеле. На этот раз сюжет сна изменился – чёрные аморфные твари уже поджидали его, и, схватив, повлекли вниз. В огромной пещере Арсения встретил тот, кто обитал во тьме. Безродный смог рассмотреть его во всех подробностях.

Царственно возлегавший на полу пещеры, он был огромен – чудовищно огромен. В отличие от своих осклизлых слуг, он имел форму, пусть и постоянно изменявшуюся. В нём попеременно проступали отвратительнейшие черты жабы, нетопыря, слизня – и чего-то самого омерзительного, что есть в мире. Неизменными оставались лишь его глаза – скрытые за полуприкрытыми сонными веками мертвенно-зелёные подземные звёзды, восходящие над надиром – да беззубая пасть, растянувшаяся в сардонической улыбке при его приближении.

И он был чёрным – словно дёготь, словно нефть, словно бездна.

Арсений видел, что бесконечно длинное чёрное тело чудовища, точно корень мирового древа, теряется во тьме, в неведомых, забытых богами глубинах, никогда не знавших света. Из его пасти вырвался красный язык – и вот он вновь оказался в бессветной утробе, без возможности освободиться и вздохнуть, пока будильник не вырвал его, задыхающегося от кашля, в реальный мир.