Я прочитал все письма, одно за другим. Все они были очень похожи по содержанию, различались только даты. От момента через несколько месяцев после того, как она ушла, до 1989 года. Восемь лет подряд она писала ему из Австралии. Все письма содержали одни и те же предложения, повторяемые как ритуал:
Я хочу связаться со своими мальчиками.
Я хочу, чтобы они приехали ко мне погостить.
Пожалуйста, позволь им писать мне.
Я люблю их, я хочу видеть моих детей.
Пожалуйста, напиши мне, Джефф, пожалуйста, выйди на связь. Я знаю, что ты получаешь мои письма.
Не знаю, что произошло в 1989-м, но после этого она больше не писала.
Переписываю на клочок бумаги адрес и номер телефона в Мельбурне. Вот же дерьмо. Очередная груда дерьма, сквозь которую надо продраться. И чем дальше, тем выше растет груда этого чертова дерьма, сквозь которое надо продираться. Это никогда не кончится. Говорят, с возрастом становится проще. Очень на это надеюсь. Охуеть как надеюсь.
Потребовалось какое-то время, чтобы выйти на прямое международное соединение. Я хотел говорить с моей мамой, долго говорить, выяснить ее часть истории – за его счет, разумеется. Какой-то чувак взял трубку. Я вытащил его из постели; разница во времени, я совсем забыл о ней. Он спросил, кто я такой, и я объяснил.
Чувак был действительно расстроен. Его голос звучал нормально, должен признать, да, он держался молодцом. Он рассказал мне, что в доме загорелась проводка. И дело обернулось плохо. Моя мать погибла при пожаре, тогда в 1989-м. Она сумела вытащить их дочь, но сама задохнулась в дыму. Тут связь оборвалась.
Я положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова.
Я оставил его звонить.
