Эйсид-хаус - [89]
– Согласна.
Как бы то ни было, их должным образом объявили кататоником и женой.
Мы отправились на банкет в отель «Кэпитал», и Ронни задремал во время моей речи. Это не была особенно вдохновенная речь, но она едва ли заслуживала такой ответной реакции.
В зале я обосновался у барной стойки с Рэйми Эрли и Спадом Мерфи, двумя космическими ковбоями высочайшего уровня.
– Разрисовали все ирисами, козлы, – заключил Рэйми, оглядывая бар.
– Ты прямо читаешь мои мысли, Рэйми, – улыбнулся я, затем повернулся к Спаду. – По-прежнему на чистяке после геры, мой друг?
– Ну да… пока есть чистая гера, я на чистяке, просекаешь, корешок?
– Да, я тоже. Я тут немного перегнул палку на прошлой неделе, но не хочу сесть на иглу, понимаешь? Я имею в виду, как же все-таки хреново потом, да?
– А как же, в привыкании никакого веселья, типа, своего рода полноценный рабочий день, корешок, врубись. И как-то отвлекает внимание от того, что происходит вокруг.
– Кто бы говорил, сейчас каждый чувак закидывается этими чертовыми транками. Посмотри на Ронни. Он на собственной свадьбе, мать его, удолбан в хлам…
Рэйми вздохнул и принялся подпевать Echo & The Bunnymen в припеве «The Cutter». Затем сунул язык мне в ухо. Я в шутку чмокнул его в щеку и похлопал по заднице.
– Ты грубый развратник, разнузданный чертов мачо, – сказал я ему.
К нам присоединились КУРС, Большой Монкриф и Рокси. Я представил их друг другу:
– Ну, ребята, вы знаете Спада и Рэйми, да?
Они обменялись подозрительными оценивающими взглядами. Мои друзья по пьянству и по наркотикам между собой обычно не ладят.
– Забавная вещь тем не менее эта свадьба и все, что с ней связано, понимаете? Хорошо, если можешь достичь этого в жизни, – решился нарушить неловкое молчание Спад.
– Единственная вещь, для чего хороша свадьба, так это секс на кране, – проговорил Монкриф с более чем воинственным намеком.
Тут заговорил Рокси, подделываясь под акцент выходца из Глазго:
– Но все-таки я хотел бы иногда пробовать и бутылочный.
Мы все засмеялись, все, кроме Монкрифа. Одна вещь относительно тупых чуваков, которую я никогда не понимал: почему все они становятся в конце концов такими большими чувствительными размазнями? Если шотландский урел порвал чулки, то распарывает лицо первому же встречному. Если обламывает ноготь, то делает отбивную из какого-нибудь незадачливого ублюдка. А если другой чувак рядится в одежду того же цвета, что и шотландский урел, то сразу же получает от него кружкой в лицо как возмещение за все свои неприятности.
Мы перебрались к телевизору.
– Телевизор – гнусное дерьмо, – заявил Монкриф. – Только программы о природе и можно еще смотреть по этому долбаному ящику. Ну знаете, с тем чуваком, как его там, ну, с Дэвидом Аттенборо.
– Точно, – согласился Спад. – Этот парень, типа, просекает фишку. Такая работка была бы как раз для меня, приятель, просекаешь, со всеми этими животными, типа. Здорово было бы, да?
Мы трепались весь вечер, слишком пьяные, чтобы танцевать со сморщенными тетушками и ебабельными кузинами. Я закинулся маркой кислоты и заметил, что Рокси тоже принял. Пьян, а еще чем-то закидывается. Спад дал ему одну из этих «Супермарио». Это совершенный перебор для Рокса. Он – человек алкоголя. И вот Рокси качал пригнутой головой и лепетал:
– Я убил его! Я убил его, вашу мать! – Чуть только не рыдал.
Я также с трудом сопротивлялся кислоте. Мудацкая была идея закинуться «Супермарио». Ебать меня колотить, да весь мир может стать галлюцинацией! Цвета конфликтуют и вибрируют, лицо Тины становится уродливым, и в этом платье она напоминает вампира, Рокси болтает без умолку, а плюс ко всему по залу бегает на четырех лапах белый медведь…
– Спад, старик, видишь этого медведя? – спросил я.
– Это не медведь, кореш, это типа собакомедведь, ну получеловек-полусобака, но с небольшой примесью медведя, врубаешься?
– Рэйми, ты видел его, ты понимаешь, что это медведь?
– Да, я лично думаю, что это медведь.
– Черт возьми! Рэйми! Ты только что сказал нечто действительно толковое.
– Это просто кислота, – отозвался он.
Рокси по-прежнему мотал головой:
– Этот бедный мальчик… Этот слепой мальчик, мать его… они забрали его глаза… я забрал его жизнь… фальшивое золото… Моя душа больна, одурманена чертовым фальшивым золотом… и не говорите мне, что она не больна!
– Ядерная кислота, просто срыв башни, – заметил Спад.
Я видел Монкрифа, сидящего рядом с чудовищным растением. Лицо Монкрифа меняло цвет и форму. Я видел, что он уже больше не человек. Подошел Дениз:
– Закинулись, что ли, этими «Супермарио»?
– Да… полный улет, чувак.
Он купил одну марку у Спада. Восемь фунтов. С меня содрали кожу. Эйлин, Эйлин, Эйлин, Башня Монпарнас, у меня была любовь, и я ее потерял, потому что был слишком молод, слишком глуп, чтобы признать ее, и больше она никогда не попадется мне на пути даже за миллион проклятых лет, и я никогда не дотяну до семидесяти и не хочу дотягивать до такого возраста без нее, что за бардак это будет без Эйлин, которая сейчас в колледже в Лондоне, и я не знаю, в каком именно; по крайней мере, я надеюсь, что в прошлом году ты была счастлива и теперь тоже счастлива без своего старого умника-бойфренда, полагавшего, что с ним интересно, а на деле оказавшегося раздражающим незрелым эгоистичным козлиной, хотя в них точно недостатка никогда не будет, и ты была права, что его оставила, совершенно логичное решение…
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.