Эйсид-хаус - [85]

– Я только спрашиваю, – отозвалась она со сдержанным смешком.

– Ну да, кто-то же должен был туда забраться… Для тебя это с равным успехом могу быть и я, и кто-нибудь другой. Не могу представить себе, чтобы это сделал Клифф, или Даррен, или даже Джерард… Ну, Джерард мог бы, но он не стал бы прятаться. Это не его стиль. Он бы пошел в паб с твоими трусиками на голове.

Эта мысль ее не рассмешила.

– Я же сказала, я только спрашиваю.

– Ты же не думаешь, что это я, да?

– Я не знаю, что и думать, – мрачно протянула она.

– Просто охуительно! Мой босс думает, что я вонючий бомж, а человек, с которым я живу, считает меня извращенцем.

– Мы не живем вместе, – холодно поправила она. – Мы снимаем вместе дом.

– В общем, – сказал я, когда она встала и направилась к двери, – если я увижу, что кто-то ведет себя подозрительно, типа не принимает наркотики, платит вовремя за квартиру, такого рода вещи, я дам тебе знать.

Она ушла, явно неспособная оценить смешную сторону. Интересно все-таки, кто у нас тут извращенец. Не иначе как Сандра.

В четверг я снова заехал к Мэй на чай. Я задержался, потому что Лизанна, ее вторая с конца дочь, сидела дома. С ней было хорошо трепаться, да и посмотреть было на что. А вдобавок она не держала меня за извращенца, хотя, наверно, просто не знала меня настолько хорошо. Дес где-то шлялся, и Мэй настояла на том, чтобы подбросить меня домой.

Это показалось мне необычным, но время было уже позднее. Я ничего такого не заподозрил, когда садился в машину. Мэй все болтала, но как-то нервно, пока мы ехали по Аксбридж-роуд. Затем она свернула с дороги на повороте и остановилась на стоянке позади каких-то магазинов.

– Э-э… что случилось, Мэй? – спросил я.

Я было подумал, что забарахлила машина.

– Тебе нравится Лизанна? – спросила она.

Я немного смутился:

– Ну да, она действительно чудная девушка.

– Удивлена, что ты до сих пор не завел себе подружку.

– Ну, я на самом деле не хотел бы вступать в слишком серьезные отношения.

– Поматросил и бросил, такой ты?

– Ну, я бы так не сказал…

Скорее уж «поматросил, и меня бросили».

Она сунула палец в одну из прорех на моих джинсах и начала поглаживать мое голое бедро. Ее руки были рыхлые, а пальцы словно обрубки.

– Мистер Гливис прав насчет тебя. Ты бы потратился на новую пару джинсов.

– Да, конечно, – ответил я, чувствуя себя крайне неловко.

Я не был возбужден, вовсе нет, но охвачен нездоровым любопытством насчет того, что она собирается делать.

Я поглядел на ее лицо и увидел только зубы. Она начала обводить пальцами круги на моей плоти.

– У тебя мягкая детская кожа, знаешь?

На такое вроде и сказать-то особо нечего. Я просто засмеялся.

– Как ты считаешь, у меня хорошее тело? Ручаюсь, ты думал, что я стара для этого, верно?

– Нет-нет, я бы так не сказал, Мэй.

А сам подумал: «Опоздала на много световых лет».

– Дес на этих таблетках, видишь ли. У него был недавно сердечный приступ, теперь он принимает антикоагулянты. Так что прости-прощай, эрекция. Я люблю Деса, милый, но я все еще молодая женщина. Мне нужно немного поразвлечься, немного безвредного веселья, знаешь? Я же не слишком многого прошу?

Я в упор посмотрел на нее:

– Эти сиденья откидываются?

Они откидывались.

Я склонился над ней, опустил голову между ног и начал искусно обрабатывать языком ее клитор, описывая дразнящие круги. Я стал думать о Грэме Сунессе[69], потому что у него были проблемы с сердцем. Интересно, а у него из-за этих таблеток тоже не стоял? Я думал о его карьере, сосредоточившись на Кубке мира 1982 года в Испании, который, помнится, смотрел с отцом вместе. Мама бросила нас лишь за три года до того, и мы вернулись домой от нашей тети Ширли. Она приглядывала за нами все это время, пока отец не почувствовал себя в состоянии справляться сам. У него был своего рода нервный срыв. Он никогда об этом не говорил. А дело в том, что нам нравилось у Ширли в Мордане и совершенно не хотелось возвращаться в Мьюрхаус, или «собраться всей семьей», как он говорил. Чтобы умаслить нас, он позволил нам смотреть все игры на Кубок 1982 года. Огромная таблица на всю стену была приклеена в гостиной над камином. На стене до сих пор остались четыре отметины, хотя ее красили по крайней мере однажды на моей памяти. Дешевая краска, видимо. Как бы то ни было, все надежды тогда возлагались на Сунесса, но я думал, что он весь турнир просто строил из себя и выпендривался. Да блин, ничья 2:2 с Советским Союзом, мать его за ногу.

– Ооо, ты такой озорник… ооо… ооо… – возбужденно шипела она, вжимая мое лицо в свою пизду.

Я задыхался, отчаянно пытаясь вдохнуть через нос, забитый острым ароматом. Никакого вкуса, только запах, намекающий на вкус.

Я представил себе Сунесса, как он надменно расхаживает в центре поля, но он ничего не делал с мячом, просто держал его, а нам нужна была победа, и секунды матча таяли на глазах. И ведь это происходило в те дни, когда люди действительно переживали за Шотландскую сборную по футболу.

– Дай мне его… – прошептала она, – ты выжал из меня все соки, теперь дай мне его…

У меня был слишком мягкий, чтобы вставить ей, но она взяла его в рот и он окреп. Я вошел в нее, и она стонала так громко, что мне действительно стало не по себе. Я выставил вперед нижнюю челюсть на манер Сунесса, и понеслась. Через полдюжины тычков она мощно кончила, сжимая мои ягодицы.