Евней Букетов - [57]

Что поделаешь, автору документального произведения надо знать и такие сугубо интимные стороны жизни своего героя. Иначе не получится правдивая книга о нем. Советская идеология заставляла авторов обходить их стороной. Потому и создавались стандартные, однобокие образы идеальных и во всем «правильных» людей, что вовсе не соответствовало действительности. Зарубежные литераторы отвергли этот метод так называемого «социалистического реализма» — создания мнимых, ходульных героев, наоборот, показывают человека без прикрас, таким, какой он есть со всеми его слабостями, потому что в жизни нет человека без грехов и недостатков. «Почему же не поучиться, скажем, у известного французского мастера биографического жанра — Андре Моруа, создавшего такие шедевры, как, скажем, «Жизнь Александра Флеминга» и другие?» — думал я, решившись писать биографию своего героя.

Итак, в беседе с Алмой Битеевой я выяснил, что она родилась в 1935 году в семье Бекжана Битеева, у него было восемь детей (четыре девочки, четыре мальчика). Окончив русскую школу, она поступила в КазГУ на русское отделение филологического факультета. Глава семьи Бекжан-аксакал имел среднее образование. До 1940 года он закончил какой-то техникум, благодаря этому в годы войны перебрался в Алматы, работал управляющим республиканской конторы по сбору утильсырья. Должно быть, своим практическим умом он хорошо усвоил житейскую истину, что успех детей в жизни зависит от образования. Потому Бекжан все свои силы направил на то, чтобы все дети закончили вузы. Но, к сожалению, он не увидел плодов своей мечты, умер в 1960-е годы, и тяготы обучения младших детей легли на плечи его энергичной супруги…

— Евней в студенческие годы часто приходил к нам домой, я тогда была ученицей младших классов и еще ходила с длинной косой и белым бантиком… — с улыбкой вспоминала Алма Бекжанкызы. — А приходил он к нам потому, что мы с ним из одного племени — даже из одной подгруппы рода атыгай. Его предки жили в Северном Казахстане, а наши — в бывшем Кокшетауском уезде… Отец наш был замечательным рассказчиком, прекрасно знал родословную-шежире своего рода. Кроме того, он высоко ценил родственные отношения, считал всех атыгайцев своими близкими. Словом, они с Евнеем друг друга уважали… Однажды, когда Евней пришел, отца дома не было, ему пришлось долго ждать. Мне это надоело, и когда отец вернулся с работы, я, стремглав выбежав к нему навстречу, выплеснула накопившееся во мне недовольство: «Этот длинный, как жердь, парень, твой родственник целый день ждет тебя», на что отец мне выговорил сердито: «Нельзя так говорить, доченька, когда джигит удался ростом — это очень хорошая примета: во-первых, это признак благородства! Во-вторых, он — из рода богатырей, предки у него — одни батыры…» Почему-то эти слова отца запали мне в память. Откуда я могла знать, что выйду замуж за него, которого высмеивала за высокий рост…

Судьба распорядилась именно так: когда Алма повзрослела, они снова встретились. Этому благоприятствовали некоторые обстоятельства: Евней Арыстанулы часто навещал своего друга, драматурга Калтая Мухамеджанова; их тянуло друг к другу, у них был общий интерес — они обожали театр, к тому же Евней в те годы стал грозным для драматургов критиком; и, конечно, начинающему драматургу он представлялся этаким мэтром. Долго ходивший в холостяках Калтай женился на красавице Фариде, а она была старшей дочерью Бекжана Битеева. И однажды холостяк Евней в квартире друга встретил повзрослевшую, похорошевшую, стройную девушку, она училась на последнем курсе университета. Это была та самая озорная девчонка, школьница Алма, когда-то бегавшая в доме Бекжана-аксакала, с длинными, почти до пят косами. В душе джигита что-то перевернулось, поднялась буря непонятных эмоций. Ему показалось, что он, наконец-то, встретил ту Карагоз, давно потерянную, Лишившись дара речи, он стоял как вкопанный. Девушка ушла в другую комнату, а Евней все глядел ей вслед. Он уже понял, что влюбился в нее с первого взгляда. Сердечная тоска его продолжалась довольно долго. Подойти к ней, пригласить куда-нибудь, не говоря уж о танцах, на вечер отдыха, хотя бы на новую постановку театра, он не решался. Порывы сердца сдерживала разница в возрасте. Хорошо, если примет она приглашение, а если скажет: «Нет, что вы, с каким намерением приглашаете?..», что делать тогда?..

Любовные страдания друга заметил Калтай и однажды не то всерьез, не то в шутку сказал:

— Эй, холостяк, моя балдызка[35] уже заканчивает КазГУ, считай, что через пару месяцев ты ее потеряешь навсегда, ей уже за двадцать… Если заплатишь мне хороший калым[36] — посодействую в твою пользу, как-никак я — ее родной зять, и Алма будет твоя.

Намеки Калтая были услышаны. Евней стал действовать смелее, и Алма не отвергла ухаживаний ученого джигита (разница в возрасте была всего десять лет), в конце лета они справили свадьбу.

Свадьба — всегда веселье, но оно быстро проходит, как весеннее половодье. А вся будничная жизнь, как говорится, впереди. В следующем, 1959 году, 26 июля в шаныраке Евнея впервые раздалось детское «уа-уа». Евней стал отцом, тогда ему исполнилось тридцать четыре года. Младенец огласил своим громким криком огромную квартиру (в это время Букетовы, покинув студенческое общежитие, получили четырехкомнатную квартиру в центре города). Счастливый отец, приоткрыв завернутую в одеяло дочь, долго всматривался в лицо крошки, потом удовлетворенно сказал: «Ух ты, уже качает свои права, как бы заявляя, вы меня узнаете? Истинная красавица! Мать наша правильно назвала ее: имя звучное и громкое — Акелу