Евней Букетов - [158]

Еще хочу сказать. Приезжает Акслушка ко мне редко, да и во время приездов мы не успеваем как-то поговорить, потому что, как ты сама знаешь, я вечно занят. Но все же я оценивающе приглядываюсь к ее поступкам и не нахожу никаких таких недостатков, в чем я мог бы упрекнуть тебя. Выросла она скромной, умной и вдумчивой. Может быть, со мной она могла бы вырасти и не такой. Ты знаешь, как я ее безмерно баловал, а это ведь не всегда дает положительные результаты.

Теперь недоразумения молодости прошли, и мы должны трезво смотреть на вещи, чтобы будущее детей было счастливым. Считаю, что Аканок и Нурлан будут жить во взаимопонимании и любви. И еще хочу у тебя просить прощения за то, что не смогу присутствовать на свадьбе. На это много причин. Главная из них — состояние здоровья, усугубляемое служебным беспокойством, которое, как ты знаешь, в этом году по известным причинам особенно усилилось. Иногда хочется бросить к черту все и сидеть в лаборатории, где бы я делал серьезное научное дело. Недавно была проверка ЦК и теперь интенсивно готовлюсь к отчету, хотя врачи настаивают немедленно лечь в больницу (к аритмии прибавилось давление, резкое повышение сахара в крови). Но, может быть, самое опасное — какой-нибудь негодяй обязательно напишет анонимку, припишет мне, что будто бы я провожу свадьбу за счет родителей своих студентов. Пока докажешь, что ты ни при чем, знаешь, сколько нервов и здоровья это будет стоить.

И поэтому, дорогая Алма, на меня не обижайся. Передай от меня приветствие Калтаю и Фариде и мое им пожелание, они всегда помогали и на этот раз на свадьбе нашей дочери пусть помогут, заменив меня как близкие родственники.

С уважением Евней».

На свадьбу Нурлана и Акелу собралось много друзей-товарищей, родственников с двух сторон. Из Караганды приехала большая группа родственников во главе с Камзабаем и Бикен, они присутствовали на всех свадебных церемониях и остались очень довольны. Евней Арыстанулы не смог приехать. И, конечно, его мучили угрызения совести, ведь невозможность присутствовать на свадьбе любимой дочери — наказание тяжелое, и ему, как бы ни было трудно, пришлось пережить и это…

(Акелу Евнейкызы сейчас живет в Алматы. Она выбрала себе нелегкую стезю научного работника, пока кандидат технических наук. Тем самым продолжает дело родного отца. У нее двое сыновей — Адил и Акан. По словам Алмы Бекжанкызы, внешностью, высоким ростом и телосложением и даже характерами в какой-то мере они очень напоминают дедушку Евнея.)

В начале студеной зимы, когда уже в Караганде выпал глубокий снег, по «беспроволочному телеграфу» дошла-таки до карагандинцев удручающая весть, что в Алматы, в «Большом доме» пересмотрели выводы комиссии, которые были объявлены месяц тому назад в коллективе КарГУ. 18 декабря 1979 года ЦК КП Казахстана принял специальное постановление «О работе ректората и парткома Карагандинского госуниверситета по идейно-политическому воспитанию студентов и по совершенствованию подготовки специалистов в свете требований XXV съезда КПСС»…

События теперь стали развиваться стремительно. Один из секретарей обкома партии пригласил Евнея Арыстанулы и ознакомил его с постановлением Центрального Комитета. Пятистраничный документ состоял из девяти пунктов, и почти каждый абзац содержал критику восьмилетней созидательной работы ректора. Персонально указывалось: «не смог организовать», «недостаточно занимался», «не придавал должного значения воспитательной работе среди молодежи», «пустил на самотек подготовку научных кадров»… Не было забыто затянувшееся строительство «Университетского городка». В частности, там было записано, что «из отпущенных в 1979 году на строительство 990 тысяч рублей освоено только 295 тысяч»…

Прочитав текст постановления, Букетов понял, что его судьба уже решена. У него пропало желание спорить, что-то доказывать. Евнея Арыстанулы совершенно выбил из колеи последний пункт партийного документа о затянувшемся строительстве, где его, ректора КарГУ, прямо обвиняли в бездействии, хотя он лично информировал об этом первого секретаря ЦК КП Казахстана, а теперь виноватым оказался сам.

Букетов попросил листок чистой бумаги, вынул из кармана авторучку и тут же написал заявление на имя первого секретаря обкома партии А. Г. Коркина и министра высшего и среднего специального образования республики Т. И. Катаева: «Прошу вас освободить от обязанностей ректора КарГУ в связи с ухудшением здоровья…» Подписав, поставил дату, попросил разрешения покинуть кабинет. И секретарь, без единого вопроса приняв его заявление, поднялся с места, чтобы попрощаться с ученым, к которому питал глубокое уважение.

Молчание обоих в эти минуты значило очень многое. Оба хорошо понимали, что и ректор, и секретарь обкома в этой ситуации бессильны и искать виноватого не стоит. Оба они были лишь винтиками давно устоявшейся и уже отживавшей свой срок системы…

В двадцатых числах января 1980 года Евней Арыстанулы, придя утром в университет, собрал свои бумаги и записи, затем пригласил к себе в кабинет всех деканов, некоторых коллег и соратников с кафедр.