Это вечное стихотворенье... - [52]

Шрифт
Интервал

Проголосил ни с того ни с сего:
«Музыка, музыка прежде всего!»
Этот порыв без тоски и без фальши
Вдруг долетел до стоявших подальше.
И, отодвинув како-шуа,
Забормотали в ответ буржуа:
«Цифры и счеты превыше всего».
Юра, желаю тебе одного:
Помнить, чтоб сердце твое не скучало —
«Прежде всего» это значит «сначала».
…Музыка, музыка, музыка зала,
Где, кроме музыки, нет никого,
Нет ни Москвы, ни Парижа, ни счета…
Музыка — птица большого полета.
И в день рожденья, и после него —
Музыка, музыка прежде всего!
21 июля 1995 г.
Переделкино

«…Милая, дождь идет…»

…Милая, дождь идет,
Окна минуя, косо.
Я ведь совсем не тот,
Чтоб задавать вопросы.
Я ведь совсем другой.
Я из того ответа,
Где под ночной пургой
Мечется тень поэта…

«Тбилиси! Туманная рань!..»

Тбилиси! Туманная рань!
И вдруг ослепительный день.
Балконов твоих филигрань,
Извилисто-тонкую тень
Бросающая по стене…
Тбилиси, ты снишься и мне.
Тбилиси, о, как я плутал.
Я слышу походку свою.
И вдруг тишина! Я стою,
В слезах обнимая платан.
Мне помнить уже суждено,
Пока я не глух и не слеп,
Твой теплый лаваш и вино,
Упавшее розой на хлеб.

«Мне нравится, что жизнь проходит…»

Мне нравится, что жизнь проходит,
Что мокрый желтый лист летит
И что с меня очей не сводит
Ночь под мелькание копыт;
С подков, взблеснув, летят ошметки
Дорожной грязи и времен…
И вдруг — опушка, лес и кроткий
Вздох льном повеявших сторон.
И, множась в мороси тумана,
Конь, взбрыкивающий без нужды, —
Так просто… спутанный… ночной…
И — независимо и чуждо —
Всем небосводом, без обмана,
Глядящий в душу край родной.

«Надо забыть звуки…»

Надо забыть звуки
И не ходить в гости.
Надо умыть руки
И рукоять трости.
Надо забыть горе
Этих кончин вечных.
Надо открыть море
В свете пучин Млечных.

«Я за столько лет не нагляделся…»*

Марианне

Я за столько лет не нагляделся,
Не налюбовался на тебя…
Город в белый снег переоделся,
Чистоту внезапную любя.
Я за столько лет еще не свыкся
С первопутком около домов:
Снеговик с загадочностью сфинкса
И в снегу две ветки двух тонов.
Я хочу продлить их неизвестность
Изморози или черноты.
Но тогда вступаешь в эту местность,
Инея не стряхивая, ты.
Пусть висок мой в иней приоделся.
Будь со мной, тревожась и любя.
(Не уйди, мой город разлюбя.)
Я за столько лет не нагляделся,
Не налюбовался на тебя.

Пришелец (Поэма)

Вместо предисловия

В этот странный час на серой, пустой предутренней улице, где все что-то забыло, что-то важное, и теперь мучительно припоминает — карнизами, окнами, мостовой, ты должен помочь этой улице вспомнить, о чем она забыла. И в этом совместном с ней воспоминании чего-то забытого, важного и есть тот момент, когда зарождается стихотворение или поэма.

Мне нравятся книги, которые пахнут асфальтом и серым дождем городских площадей. Мне нравятся книги, в которых, как в лужах, отражаются старинные здания и фонари. Мне нравятся книги, в которых есть загибающийся в неизвестность переулок; в которых любовь появляется из-за угла и складывает мокрый зонтик. Мне нравятся книги, в которых во время ливня, как голуби, бьются белые струи под водосточной трубой над серым, истершимся до кирпича асфальтом. Мне нравятся книги, в которых есть каменные ворота в неизвестный двор, где можно сесть на лавочку и слушать музыку из распахнутого окна. Музыку просто так… А бледный клен шумит над головой и роняет тебе на колени мокрые, мягкие листья.

И еле доносится городской гул.

Каждый поэт в душе сюрреалист. Даже Гомер. Даже Пушкин (сон Татьяны, скачущий памятник в «Медном всаднике» и т. д.). Другое дело, как он с ирреальностью поступает. Без ирреальности, иррациональности невозможно чувствовать реальную почву под ногами.

Угол дома с кружевным углом ржавого карниза висит в космосе. Бабочка, вспорхнувшая на цветок, — вечность. Мы умираем в бесконечности и все время ждем, что будет в конце. Левитановский «Март» — крыльцо, снег, лошадка — мне часто видится на фоне черного звездного космоса, приближенного, как в телескопе.

Всегда хочется поймать переход времени в вечность.

1. Прелюдия
Ворвался в сон огромный куст жасмина:
Зашелестел, запах, заговорил,
Как стих «с упреком давнего помина»,
Едва мерцая, в сумрак воспарил.
Но все ж откуда рифма — «ужас минул»?
Я этих слов совсем не говорил.
Я говорю: как привиденье, бродит
Туман в деревьях, где живет сова…
Но кто во тьме моей рукой выводит
Свои почти сторонние слова:
«Оставьте — мысль — о ядерном — ударе —
Вас — вот — уже — идет — на вашем — Шаре —
Совсем — другой — материи — распад —
Она — была — нетленной — но…»
   Я бросил
Перо. Оно пошло писать само
О том, что я без лодки и без весел
Плыву туда, где начато письмо…
И должен я теперь, хотя б немногим,
Покуда этот мир еще не пуст,
Заметить им, неглупым и двуногим,
Что тлен уже из их исходит уст.
Я пробудился. Этот куст жасмина
Один из сна остался моего
И говорил, что если ужас минул,
То людям знать не надо ничего.
Из-под пера бумага ускользала.
И в миг, когда Сатурн совпал с Луной,
«Ты верно понял», — небо мне сказало.
«Домой пора!» — сказал мне дом земной.
Пошли сжиматься годы в час единый!
Что ж, я опять себе не господин.
Но кто ж тогда польет мой куст жасмина?
«Неважно. Бог польет», — сказал жасмин.
2. Отбытие

Еще от автора Владимир Николаевич Соколов
Снег в сентябре

В новую книгу стихов известного поэта Владимира Соколова вошли стихи-раздумья о прожитых годах, о возвышающей силе любви и горечи одиночества. Картины родной природы с ее морозными зимами, с легкой прозрачной дымкой первой зелени придают его стихам мягкое задушевное звучание. Природа помогает поэту глубже раскрыть и ярче выразить чувства лирического героя.


Остров для большой охоты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хоть глазами памяти вновь тебя увижу

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Утро в пути. Стихи

«Утро в пути» — первая книга поэта Владимира Николаевича Соколова (1928—1997), которую автор хотел назвать «Крылья».