Это происходит в Египте в наши дни - [30]
Ясно, что за всем этим стоят какие-то тайные силы. Мы подчеркиваем это, заботясь об интересах страны и считая своим долгом правильно сориентировать ответственных лиц в отношении принятия должных мер, а именно — примерного наказания сельскохозяйственного рабочего. Этого требуют интересы дорогой родины, переживающей сложный момент своей истории.
Общие замечания
Египетский гражданин ад-Дабиш Араис уклоняется от военной службы и не признает официальные правительственные органы, несмотря на то, что проживает на земле Египта с момента своего рождения. Он не зарегистрировал рождение ни одного из своих троих детей. Не получил ни удостоверение личности, ни семейное удостоверение. Не имеет ни карточки избирателя, ни билета Арабского социалистического союза — единственной политической организации в стране. Не является владельцем продуктовой карточки, что свидетельствует о его материальной обеспеченности. Продукты стремятся получить лишь те, кто в них действительно нуждается. И в то время как даже зажиточные люди заинтересованы в получении продовольственных карточек, ад-Дабиш, как мы видим, пренебрегает ими. В ад-Дахрийе существуют официальные списки сезонных рабочих. Однако ад-Дабиш отказался от того, чтобы его имя было внесено в списки. Заведующему бюро по делам наемных сельскохозяйственных рабочих, который уговаривал ад-Дабиша зарегистрироваться, с тем чтобы бюро защищало его права, он ответил, что бюро только грабит сезонных рабочих.
Ад-Дабиш не молится. Редко посещает мечеть. А в те считаные разы, когда его видели молящимся, он был похож на пьяного, который бессмысленно, без души, повторяет слово божье. Он курит на похоронах во время чтения Корана, нарушая тем самым установления ислама. А когда родину постигают беды и суровые испытания, не высказывает, как другие, честные граждане, никаких чувств, не печалится и не горюет. Поддерживает дружеские отношения только с такими же, как он, поденными и сезонными рабочими. К уважаемым в деревне людям относится враждебно. Если с кем-либо из них случается несчастье, не скрывает своего злорадства. Курит наргиле — а это непомерная претензия для такого, как он.
За самое меньшее из перечисленных преступлений он заслуживает пожизненных каторжных работ, если не смертной казни. Как может коренной египтянин уклоняться от призыва в армию в то время, когда Египет при жизни одного поколения пережил четыре войны! Как может рядовой гражданин, ничего не смыслящий в серьезных делах, высказывать недовольство политикой государства! Как смеет получеловек поднимать руку на человека в полном смысле этого слова!
Последнее совещание закадычных друзей
Офицер завершил следствие во вторник, в полдень. Но прежде, чем принять решение по делу, хотел посоветоваться с председателем деревенского совета и врачом и с этой целью пригласил друзей на маленькое деловое совещание. Оно состоялось на балконе виллы врача. Настроение у всех было хорошее, друзья улыбались друг другу. Председатель заметил, что нет худа без добра, раньше они опасались, что смерть этого парня повлечет за собой крупные неприятности, каждый боялся за свое место, за будущее. Но благодаря умелым действиям господина офицера все окончилось благополучно и еще более укрепило их дружбу, редкую в наше время между людьми. Дружба поможет им выжить в этом аду, именуемом деревней, куда забросили их безденежье, отсутствие влиятельных знакомых и жен из состоятельных семейств.
Счастливое настроение навело доктора на мысль превратить деловое совещание в дружеский обед и доставить тем самым маленькое, невинное удовольствие двум людям, которые были ему дороже братьев. Офицер стал было отказываться, ссылаясь на отсутствие времени, председатель напомнил о расписании поездов в Александрию, но врач настаивал на своем приглашении. И вот машина «скорой помощи» двинулась в Даманхур и вернулась, груженная бутылками пива и вина и толстым куском льда, а сверх того шофер привез каких-то необыкновенных, ранее никем не виданных в ад-Дахрийе сигарет. Из дома, где проживала семья, мечтавшая породниться с врачом, явилась служанка с огромным старинным медным блюдом, накрытым белой салфеткой. Из-под салфетки виднелись тарелки и миски, а также торчали две огромные ноги, по поводу которых между деревенскими жителями, сидевшими на скамьях у домов, разгорелся настоящий словесный бой. Одни утверждали, что ноги принадлежат огромной курице, другие клялись, что это индюк, а кто-то поклялся священным Кораном, что ноги не иначе, как гусиные. Нашелся и такой, кто заверял, что ноги принадлежат маленькому барашку и что он сам видел утром, как мясник резал его, а потом жарил в жаровне, на тихом огне.
Повеяло свежим дыханием вечера. Но это не остудило разгоряченного воображения троих друзей, мысли и сердца которых были далеко от ад-Дахрийи. Прошел вечер, приближалась полночь, а они все говорили. О политике, о деньгах, о мечтах юности. Полицейский уже давно сделался начальником службы государственной безопасности, врач — министром здравоохранения, а самый скромный, председатель деревенского совета, удовлетворился постом губернатора Александрии. Говорили громко, смеялись. Возле виллы на земле сидели сторож, солдат и санитар, ожидая, когда господа-начальники отобедают и завершат свой трудовой день. Удивлялись громкому хохоту, рисовали в своем воображении картины остатков обеда, недопитые бутылки вина и пива. Наконец офицер прокашлялся и напомнил закадычным друзьям, что самая важная тема, которую они еще не обсудили, это история с ад-Дабишем Араисом. По результатам следствия, сказал офицер, должно быть принято какое-то решение. Ситуация весьма щекотливая. Перед нами только два выхода: либо признать, что ад-Дабиш существовал; в этом случае обвинению будет дан ход. Легко подтвердить, что ад-Дабиш был связан с какой-то группой или организацией, занимающейся антигосударственной деятельностью. Если мы изберем этот план, который для краткости назовем ДС — Дабиш существует, — то необходимо подготовить свидетелей, документы и доказательства. Следствие будет продолжено, и дело не закроют, пока ад-Дабиш не будет арестован. Поскольку мы знаем, что этого не произойдет, значит, дело никогда не будет закрыто. А это опасно. Если меня в скором времени переведут на другое место, скажем, после успешной встречи американского президента, как мне намекали в вышестоящих инстанциях, то начальником участка станет другой офицер, который, возможно, примется ворошить старые дела и, чего доброго, потребует проведения нового следствия. Тогда все может открыться, и мы рискуем влипнуть в историю с политической окраской. Единственный выход, следовательно, принять второй план — ДН, базирующийся на том, что ад-Дабиш никогда не существовал.
В сборник вошли три повести: «Происшествие на хуторе аль-Миниси», «Это происходит в Египте в наши дни» и «Война на земле Египта» Юсуфа аль-Куайида — одного из ведущих современных прозаиков Арабской Республики Египет. Произведения Куайида — своего рода история египетской деревни наших дней. Органически вплетая в художественную ткань документальные материалы, автор создает живые картины быта и нравов египетских крестьян-феллахов, тех перемен, которые происходят в их психологии и миропонимании.Тема документа как неистинной, искажающей, мистифицирующей истину, но жестокой и всемогущей силы — тема совершенно новая для египетской прозы.
В сборник вошли три повести: «Происшествие на хуторе аль-Миниси», «Это происходит в Египте в наши дни» и «Война на земле Египта» Юсуфа аль-Куайида — одного из ведущих современных прозаиков Арабской Республики Египет. Произведения Куайида — своего рода история египетской деревни наших дней. Органически вплетая в художественную ткань документальные материалы, автор создает живые картины быта и нравов египетских крестьян-феллахов, тех перемен, которые происходят в их психологии и миропонимании.«Происшествие на хуторе аль-Миниси» (1971), тайна, окружающая смерть Сабрин, дочери ночного сторожа Абд ас-Саттара, раскрывается очень быстро.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».