Это было в Южном Бантене - [18]

Джали выбегает из гостиной.

Проводив его взглядом, Ранта хотел было присесть на стул, но в это время в комнату входит уже знакомый нам носильщик. Он приподнимает шляпу и приветствует хозяина:

— А, пак староста, здравствуйте. Как дела?

Ранта не отвечает. Он только радушно улыбается и в свою очередь спрашивает:

— У тебя ко мне дело?

Носильщик садится на стул и, осмотрев комнату, говорит:

— Да я, пак… м-м… Как с моим делом?

Этот вопрос застает Ранту врасплох. Он устремляет взор на стену, как бы припоминая что-то, и, наконец вспомнив, утвердительно кивает головой.

— Эх, я и забыл. Уж очень занят. Это то, о чем вчера говорили, да?

— Да пак… Мне нужно в Джакарту.

— Очень нужно?

— Да.

— А как думаешь ехать?

— Как обычно, на попутной военной машине.

— А если ее не будет?

— Тогда пешком до Пелабуан Рату.

— Дело в том, что я получил приказ: никто не должен отлучаться из деревни.

— Эх, пак староста! Только недавно я молился, чтобы вы стали старостой. А что для меня изменилось?

Ранта улыбается, стараясь скрыть раздражение. Он хочет объяснить носильщику положение дел, но тот продолжает:

— Раньше вы были таким же бедняком, как и я, а теперь все забыли. Ведь мы вместе ходили к коменданту сообщать о Мусе. Эх!

Он горько улыбается.

— Я не забыл твоих заслуг, — говорит Ранта, тщательно подбирая слова, — но дело вот в чем: старостой назначили меня временно, чтобы навести здесь порядок и охранять ваше же благополучие. Я выполняю распоряжения начальства. Если не будет порядка, слушай внимательно, если не будет порядка, все пойдет кувырком. Я думаю, ты это понимаешь.

— Я понимаю, староста, но если я не поеду в Джакарту, мне будет совсем плохо.

— Слушай же! Если ты туда поедешь, тебе будет еще хуже.

С явной обидой в голосе носильщик отвечает:

— Короче говоря, вы не хотите дать мне разрешение?

— Нет.

— Если так, я обойдусь без него.

— Я бы не советовал.

Носильщик поворачивается и, не сказав ни слова, выбегает из гостиной.

Ранта вскакивает со стула и кричит ему вслед:

— Послушай меня, не ходи, для тебя же будет лучше!

Ответа нет. Ранта качает головой и выходит из гостиной.

Тишина. Проникающие через окно лучи солнца теперь освещают всю стену. Издалека доносится песня.

Появляется Роджали. Он оглядывается и, не найдя в комнате Ранты, зовет:

— Пак староста! Пак!

Из глубины дома доносится тихий говор. Роджали доходит до середины комнаты и останавливается.

— Пак!

В дверях показывается Ранта.

— Как госпожа? Сказал ей?

— Сказал, пак, но она не хочет слушать.

— Где она сейчас?

— Сидит под дуриановым деревом у дороги, на краю оврага. Говорит, что ждет попутной военной машины.

— Успела уйти так далеко?

— Да, пак.

— Что еще она говорила?

Роджали смущенно чешет затылок.

Видя его смущение, Ранта подбадривает:

— Ну говори же, Джали, чего ты боишься?

Тот еще энергичнее чешет затылок и неуверенно произносит:

— Неудобно говорить, пак староста.

— Почему?

— Вам будет неприятно.

— Об этом я догадываюсь. Итак, что она сказала?

— Она сказала… Она сказала: «Кто такой этот Ранта? Я и то умнее его. Я окончила техникум, а он даже пишет с ошибками». Не сердитесь на меня, пак староста.

— А что ты ей ответил?

— Я сказал: «Дело не в том, кто умнее. Он выполняет свой служебный долг. Он обязан предупредить вас». Но она еще больше рассердилась на меня.

Ранта улыбается. Это придает Роджали смелости, и он уже без стеснения продолжает:

— «А ты тоже умный стал! — сказала она мне. — Где твоя благодарность? Мы кормили тебя, а вместо благодарности ты предал моего мужа».

Ранта смеется.

— Да, это уж слишком. И что ты ответил?

— Я просто сказал: «Выдать предателя не считается предательством». Потом я еще раз попросил ее вернуться. Она опять отказалась. Говорит: «Я сама знаю, что военная машина не повезет меня в Сукабуми. Но здесь ходит много машин с шахты. Есть машины, которые возят кассаву и лес, уеду на одной из них». Больше я не стал с ней разговаривать и вот вернулся.

— Она одна там?

— А с кем же ей еще быть?

— Беги к ней обратно. Положение серьезное. Скажи, пусть немедленно возвращается.

Роджали непонимающе смотрит на Ранту, затем, ничего не ответив, вытирает рукавом пот со лба, поворачивается и уходит.

— Да-а, нелегко с такими людьми, — в раздумье произносит Ранта. — Но ничего, придет время, и они поверят мне.

Из глубины дома слышится голос жены.

— Ты все еще занят, пак?

Ранта поворачивается на голос.

— Сейчас я один. А что? Надеюсь, у нас все в порядке?

В дверях показывается жена.

— Нет, не все. Но если ты голоден, лучше поесть сейчас. Потом опять будет некогда.

Ранта встает, намереваясь последовать за женой, но в это время в комнату входит солдат:

— Вы куда, пак? — спрашивает он.

Ранта быстро оборачивается и идет навстречу гостю. Он знаком приглашает его сесть, но тот не обращает на это внимания.

— Передаю приказ коменданта: в ближайшее время закончить подготовку обороны. В ваше распоряжение прислано несколько солдат и дружинников. Они ждут на улице.

Ранта вытирает лицо ладонью.

— Хорошо. Идем.

— Мой муж с утра ничего не ел, — просительно обращается Иренг к солдату.

Тот оборачивается и с улыбкой произносит:

— Не беспокойтесь. С голоду он не умрет. Только злее работать будет.