Эта колдовская ночь... - [45]

— У тебя слишком хорошая память, — жалобно произнес Рори.

— Не жалуюсь, — заявила она, явно гордясь своим преимуществом в этом словесном поединке. Рори вздрогнул уже открыто.

— Бэннер, я, конечно же, должен был обо всем сказать тебе, — продолжал оправдываться он. — И, конечно же, я должен был спросить, могу ли я пригласить Дэвида приехать сюда… Но я боялся, что ты слишком будешь надеяться, поэтому…

— Я буду надеяться?.. — удивилась Бэннер.

— Я хотел сказать… то есть… — Рори чувствовал себя так неловко, как еще никогда в своей жизни, — нельзя надеяться на бесспорный успех твоей выставки, — выдавил он наконец и пояснил:

— Но если это произойдет, если случится так, как мы с Дэвидом предполагаем, ты сможешь сама спасти свою Тару, миледи, — у тебя появится сумма денег, достаточная для того, чтобы возродить Жасминовую усадьбу.

— Надо же, как ты просчитался, — посочувствовала она.

Рори прекрасно понимал, что ему сейчас ни в коем случае нельзя терять спокойствия. А еще он знал, что доброжелательная улыбка Бэннер не предвещает ничего хорошего — в этом он убедился сегодня утром, — и тревожный сигнал отозвался где-то глубоко в его мозгу. Поэтому он, как перед прыжком в воду, набрал в легкие побольше воздуха и попытался как можно доходчивее объяснить ей истинные мотивы своего поступка.

— Бэннер, я люблю тебя, — произнес он медленно и внятно. — И я не могу спокойно наблюдать со стороны за тем, как ты лишаешься своего дома. Даже если он станет моим. Конечно, я понимаю, что получилось так, будто я действую у тебя за спиной. Надо было сразу обо всем сказать тебе. Но я не уверен, что так уж хорошо разбираюсь в искусстве, чтобы взять на себя смелость судить о твоих работах. А вдруг я ошибаюсь? Я ни за что не хотел обнадеживать тебя. Не хотел, чтобы тебя постигло разочарование.

— Понимаю, — тихо ответила Бэннер.

— И веришь мне? — осторожно спросил он.

— Конечно, Рори. — Она улыбнулась. — И тоже люблю тебя.

Он все еще чувствовал сильнейшее напряжение и неуверенность.

— Ты ведь любила меня сегодня утром, однако это не помешало тебе украсть мои вещи, — недоверчиво проговорил он.

Она небрежно махнула рукой.

— Не обращай внимания. Пустяки, — заверила она его.

— Про которые Джейк говорил, что они вполне обычны для женщин из рода Клермонов, — напомнил ей Рори, все еще чувствуя себя неловко.

— А… это он дурачился. Можно сказать, проверял на прочность будущего зятя. Ну и, разумеется, предупреждал тебя о том, с чем, возможно, тебе придется столкнуться, — пояснила она с улыбкой.

Рори, хмурясь, смотрел на нее.

— Я надеюсь, что ты не настолько уж рассердилась, чтобы отказаться выйти за меня замуж? — прямо спросил он.

— Разве я говорила, что рассердилась? — ее голос звучал вполне невинно.

— А тебе вовсе не обязательно говорить об этом. И все же, прошу, ответь на мой вопрос.

— На самом деле, — начала она задумчиво, — я еще не слышала настоящего официального предложения. Позволь тебе напомнить, что до сих пор дело ограничивалось только многочисленными намеками и обещаниями. Помнится, ты даже сказал, что я сама захочу тебя, что, впрочем, и случилось, насколько тебе известно. Но будь я проклята, Рори Стюарт, если сама сделаю тебе предложение.

Рори моргнул. Потом очень решительно и целеустремленно пересек расстояние, разделявшее их, и взял обе ее руки в свои. Он поднес их к губам и, вдруг охрипнув, сказал:

— Согласны ли вы выйти за меня замуж, миледи? Стать моей женой и разделить со мною жизнь? Выйти за меня замуж и позволить мне помочь вам сохранить этот прекрасный дом?

Бэннер высвободила руки и обняла его за талию. Нежно улыбаясь, с сияющими глазами, она ответила:

— Наконец-то я дождалась, что ты спросил меня об этом, любимый.

— Это означает «да»? — прошептал Рори. Бэннер ощутила тепло его дыхания на своих губах.

— Разумеется — «да»! — воскликнула она.

Испытывая огромное облегчение, он привлек ее к себе и нежно поцеловал. Но потом, что-то вдруг вспомнив, он опять весь напрягся.

— Ты не сказала, что прощаешь меня, — с трудом выдавил Рори.

— Да, действительно не сказала, — признала Бэннер.

Рори чуть отодвинулся и сверху посмотрел на нее.

— Бэннер?.. — умоляюще позвал он. Она сосредоточенно водила пальцем по его губам, повторяя их очертания.

— Да, любовь моя? — отрешенно откликнулась она.

— Что у тебя на уме? — осторожно спросил он. С видом оскорбленного достоинства она произнесла:

— Какой же ты все-таки ужасно подозрительный…

— Бэннер… — взмолился он.

— Дорогой, разве похоже, что я сержусь на тебя? — удивилась она.

На мгновение у него перехватило горло от нахлынувшей нежности, но потом он все-таки заставил себя произнести:

— Нет, но вот это-то меня больше всего и беспокоит.

Он посмотрел в зеленые глаза, которые лучились сейчас каким-то новым, непонятным, но очень соблазнительным светом. Стараясь не отвлекаться от темы, Рори с трудом выдавил:

— Джейк говорил, что женщины из рода Клермонов остаются спокойно-вежливыми даже тогда, когда их вывели из себя. Так вот, я хотел бы знать, что ты замышляешь?

— Но, Рори, то, что ты сделал, ты сделал ради меня и ради усадьбы, не так ли? — спросила она.