В первый момент ей показалось, что это просто продолжение сна.
Она спала, положив голову на согнутую руку, которая теперь онемела и слегка покалывала. Пробудившись и открыв глаза, медленно выпрямила руку, приподняла голову. И тут в поле ее зрения попал этот человек. Она замерла, забыв о затекшей руке. Или это просто шутки полупроснувшегося сознания? А может, виной всему послеполуденный зной? Она несколько раз сморгнула, но видение не исчезло.
Очертание его тела на фоне ослепительного заката было столь четким, что напоминало аккуратно вырезанный силуэт из черной бумаги. Горизонт за его спиной, словно тюрбан турецкого султана, переливался всеми оттенками алого и золотого цвета. Силуэт, безусловно, принадлежал мужчине. Это подтверждала его поза. О да, поза в своей возмутительной самоуверенности была истинно мужская. Одна нога свободно согнута в колене, бедро резко выпячено.
Поневоле станет не по себе, если случится задремать в подобном месте и, проснувшись, обнаружить в двадцати шагах молчаливого соглядатая, наблюдающего за тобой с терпением хищника в засаде. И вдвойне тревожно сознавать, что этот наглец вовсе не любопытный прохожий, а человек, вторгшийся в твои частные владения.
Надо окликнуть его. Потребовать ответа, кто он и что делает здесь. Но она почему-то молчала. В душе возникло нелепое чувство, что хозяин здесь именно он, а вовсе не она. Более того, он казался как бы порождением самой этой природы, неотъемлемой ее частью. Это скорее она, Шейла, здесь чужая.
Неизвестно, сколько времени они так смотрели друг на друга. Наконец до нее дошло, что это становится странным. Она не могла различить его лица и тем более направление взгляда. Однако в том, что он смотрит на нее и стоит здесь достаточно долго, она нисколько не сомневалась. Эта неприятная мысль побудила ее к действию. Шейла резко села. Он не отвел глаз.
Его шаги уверенно зашелестели по невысокой траве. В этом безмолвном приближении ей почудилось нечто зловещее.
Все приемы самообороны, которые она знала, мгновенно улетучились из памяти. Не в силах издать ни звука, не в силах двинуться, она только пыталась вдохнуть побольше воздуха, чтобы закричать. Но воздух вокруг сгустился, словно зыбучий песок. Не помня себя от ужаса, она сжалась за толстым стволом и зажмурилась.
— Проснулась, pichouette[1]?
Шейла широко раскрыла глаза.
— Что?
— Я спрашиваю, проснулись, мисс Шейла? Заслонившись ладонью, чтобы свет не слепил глаза, она попыталась разглядеть его лицо.
Незнакомец спокойно сложил ладони на поставленной вертикально рукояти мотыги и оперся сверху подбородком. На сей раз в его позе не было ничего угрожающего. Наконец она сумела увидеть его лицо:
— Откуда вы знаете меня?
Презрительные губы сложились в некую гримасу, которую едва ли можно было назвать улыбкой, ибо в ней не было и тени приветливости.
— Почему же мне не знать, если весь Лорентский округ говорит о том, что мисс Шейла Крэндол вернулась домой из Лондона?
— Только временно, да и то потому, что у моего отца инфаркт.
Он пожал плечами, выражая полное безразличие к ее словам, и, полуобернувшись, стал глядеть на быстро садящееся солнце. Оно отразилось в его глазах, как в неподвижной воде залива в полдень, когда вода кажется монолитной и твердой, словно металл. Такими же были его глаза в этот миг.
— Что вы здесь делаете? Он снова взглянул на нее.
— Смотрю, как ты спишь.
— А до этого? — резко уточнила она.
— Коренья собирал. — Он похлопал по небольшой кожаной сумке, привязанной к поясу.
— Вы нарушили границы частных владений. Вы не имеете права пользоваться лесами Бель-Тэр.
В наступившей паузе слышалось только назойливое жужжание насекомых. Он напряженно всматривался в ее глаза. А когда заговорил, голос зазвучал мягко и осторожно, будто ветерок:
— Имею, pichouette. Бель-Тэр — мой дом. Шейла еще раз вгляделась в его лицо:
— Будро? — прошептала она, почувствовав комок в горле. Узнавание не принесло приятного облегчения. — Кэш Будро?
— Ну вот! Узнала наконец.
— Я узнала бы и раньше. Но такое солнце… К тому же ведь прошло столько лет!
Увидев, что она смущенно опустила глаза и покраснела, он довольно хмыкнул:
— Но если ты не узнала меня, как ты догадалась, что перед тобой Кэш Будро?
— Ты единственный человек, который живет в Бель-Тэр, и не…
— ..не Крэндол.
Она слегка кивнула, явно тяготясь его присутствием. Отец с самого детства запретил им с Трисией общаться с Будро.
Кэш и его мать Моника Будро были таинственны ми обитателями небольшого дома на берегу затона[2], пересекающего лесистую местность Бель-Тэр. Моника принадлежала к акадцам[3]. Она вообще не занималась воспитанием сына. Он рос как дикарь. Его постоянно обижали, пока он не повзрослел и не поступил в училище, где скоро стал грозой всех и вся. В Хевене, да и, пожалуй, в целом штате Луизиана, никогда не бывало такого исчадия ада, как этот неизвестно откуда явившийся Кэш Будро.
— А твоя мать… как она? — спросила Шейла.
— Она умерла.
Этот короткий ответ, произнесенный вполне спокойным голосом, заставил ее вздрогнуть. Лицо говорившего в скудном свете наступающих сумерек было непроницаемо. Но она не сомневалась, что и при ярком свете дня оно оставалось бы столь же непроницаемо, надежно скрывая малейшее движение чувств. Таинственность, присущая жизни его матери, передалась и ему.
