Если бы ты был здесь - [117]

Я представляю, как ее существование сжимается до укола булавкой, до дырочки в ткани вселенной, перед тем как ей предстоит прыгнуть в другую жизнь. Кажется, мама начинает потихоньку засыпать. Я осторожно снимаю с нее очки, дотрагиваюсь до мягкой выпуклости ее щеки, до ее тонкой, как бумага, кожи. Я кладу ее очки рядом с романом в мягкой обложке на тумбочку и замечаю краешек старой фотографии, торчащий между страницами.

Я не знаю, какая сила заставляет меня открыть книгу и посмотреть, что за фотография служила маме закладкой в книге.

Это жуткое фото моей мамы, на котором она еще совсем молоденькая. Верхняя часть ее головы не попала в кадр, а широкая улыбка не попала в фокус. Она словно бы тянется к чему-то…

Или к кому-то.

Ко мне.

Я вспоминаю, как снимала на мамин фотоаппарат, когда была совсем маленькой.

Вот. А теперь попробуй ты.

Должно быть, я издала какой-то тихий звук, потому что мама смотрит на меня в ужасе.

– Я вас знаю? – спрашивает она.

Я незаметно кладу фотографию в карман.

– Да, – отзываюсь я. – Мы старые друзья.

– Хорошо, – уверенно произносит она. – Потому что мне кажется, я не справлюсь в одиночку.

Я думаю о медперсонале, который может зайти к маме в любой момент. Я думаю о том, смогу ли, если вновь подхвачу этот вирус, выжить во второй раз.

– Ты не обязана делать это в одиночку, – говорю я маме.

Я осознаю, как сильно опаздываю домой, только когда сажусь в такси и вижу кучу сообщений от Финна на телефоне и шесть пропущенных вызовов.

– Где ты была? – спрашивает он, хватая меня за руку ровно в тот момент, как я переступаю порог. – Я думал, с тобой случилось что-то ужасное.

«Так и есть», – про себя говорю я.

Я ставлю на пол ящик с инструментами, который захватила с собой из дома.

– Я потеряла счет времени, – объясняю я. – У моей мамы диагностировали ковид. В «Гринс» началась эпидемия. Мне сказали, что я не могу с ней увидеться.

Пальцы Финна сжимаются на моей руке.

– Боже, Диана, чем я могу помочь? Как тебе, должно быть, тяжко, что ты не можешь ее повидать… – (Я молча отвожу взгляд.) – Диана?..

– Она умирает, а я в свое время подписала отказ от реанимации. Шансов на то, что она поправится, практически нет. – Я ненадолго замолкаю. – Никто не знает, что я была у нее в комнате.

Пока. В конце концов кто-нибудь заметит щель в пластике веранды.

Финн отпускает мою руку и отходит:

– Ты была в комнате пациента с положительным тестом на ковид?

– Она не просто какой-то пациент…

– Без маски?..

– Да, я сняла свою маску, – признаюсь я. Теперь мне это кажется смешным. Рискованным. Натуральное самоубийство. – Иначе она бы испугалась и не узнала меня.

– У нее деменция, она и так бы тебя не узнала, – возражает Финн.

– Я не собиралась говорить с ней в последний раз с надетой на лицо маской! – взрываюсь я.

На его лице дергается мускул.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – Он проводит рукой по волосам и принимается расхаживать взад-вперед. – Как долго ты пробыла у нее?

– Часа два, может, три…

– Без маски, – уточняет он, и я киваю. – Черт возьми, Диана, о чем ты думала?!

– О том, что я могу больше никогда не увидеть свою маму.

– А что, по-твоему, должен теперь чувствовать я? – взрывается Финн. – Ведь я тоже за тебя переживаю!

– Но у меня уже был ковид…

– И можешь заразиться им вновь. Или ты знаешь больше, чем Фаучи?[70] Потому что, насколько известно сегодня врачам, этот вирус чертовски коварен. Хочешь знать, что нам известно? Что чем больше времени человек проводит в замкнутом пространстве с инфицированным, тем больше вероятность, что он тоже подхватит вирус.

У меня трясутся руки.

– Об этом я не подумала, – признаюсь я.

– Что ж, обо мне ты тоже не подумала, – парирует Финн. – Потому что теперь я обязан находиться в карантине и сдать анализы. Сколько пациентов останутся без моей помощи просто потому, что ты не подумала? – Финн мечется, как зверь в клетке, в поисках выхода. – Боже, и мне даже некуда пойти, чтобы не видеть тебя! – огрызается он, уходит в спальню и хлопает дверью.

Меня всю трясет. Каждый раз, когда я слышу шаги Финна в спальне, то подпрыгиваю. Я знаю: рано или поздно ему придется выйти, чтобы поесть, попить или сходить в туалет, но полуденные тени постепенно удлиняются и превращаются в вечернюю мглу, а он так и не выходит.

Я не могу себя заставить встать и включить свет. Вместо этого я сижу на диване и жду расплаты.

Сегодня я уже поняла, что забота о ком-то – это не quid pro quo. Если кто-то пренебрегает вами в прошлом, это не значит, что вы должны пренебрегать им в будущем. Но работает ли этот принцип в обратную сторону? Финн – одна из причин, по которой я выжила, несмотря на тяжелое течение ковида, – он был моим якорем. Должна ли я ему что-то за это?

Обязательство – это не любовь.

Само собой, что у нас с Финном возникают разногласия во время карантина, ведь мы замкнуты друг на друга. Он устал, а я еще полностью не оправилась от болезни, да и в самой пандемии нет ничего легкого. Но наши отношения когда-то были именно такими – легкими. Я не знаю, то ли я впервые замечаю в них трещину, то ли она появилась только что. Прежде мы шагали навстречу будущему в ногу, теперь же я пытаюсь догнать его и вечно спотыкаюсь на этом пути. Что-то изменилось между нами.