Если бы они могли говорить - [3]

Вечером того же дня, когда проводили жениха Василены, Аго поволок веревочные носилки на задний двор. Уже совсем стемнело. Он был ужасно зол, и ничего не сказал дядюшке Митушу, думая, что тот и сам догадается и придет. Но позади послышались быстрые, легкие шаги — его догнала Василена.

— Давай я тебе помогу, Аго, вдвоем мы быстрее управимся, — мягко вымолвила она.

Василена успела снять одежду, в которой была утром, но все равно в ее облике появилось что-то новое. На груди поблескивало и ожерелье из золотых пендаров[1]. Прежде всего бросались в глаза ее радостное возбуждение, взволнованность. Лицо ее светилось, стройное тело было напряжено, словно натянутая струна; она ступала легко и свободно, и все забегала вперед, обгоняя Аго на несколько шагов. Аго же молчал, глядя на нее исподлобья.

Когда они подошли к сеновалу, Аго схватил огромную охапку соломы, сколько мог, и сердито положил ее на носилки. Василена стояла немного в стороне и без умолку болтала:

— Ты ведь знаешь, что в воскресенье у меня свадьба? Мой жених так сказал Василу: «В воскресенье, говорит, приедем за невестой». Ах, Аго, недолго мне осталось тут быть. А знаешь, как-то грустно мне, тяжко на душе!..

Аго еще яростнее принялся утрамбовывать солому. Василена продолжила:

— И как так получилось, что не нашлось никого поблизости. А вот теперь… придется ехать так далеко… Как начнутся дожди, развезет дороги, тогда совсем не смогу приехать. Больше не увидимся, Аго… Постой, ты чего? Случилось что? — спросила вдруг она, увидев, что Аго поднес руку к глазам.

— Да вот палец уколол… все колючки, колючки, — сердито ответил Аго.

— А тебе меня не жалко, Аго. Смотри ты… Все молчишь, слова не скажешь… С кем ты теперь солому станешь носить? А кто тебе хлеба принесет? Да куда же ты? Куда?

Аго отошел в сторонку и сел на землю.

— Я больше не буду носить солому… Не хочу, — сказал он. — Все я, все я… А вот не хочу и не буду… Мне и так ничего не дают, обувка и та износилась, а новую не покупают… Хоть бы лапти какие-нибудь… И бьют меня… Чего они от меня хотят, зачем бьют…

Послышался тяжкий вздох, Аго заплакал. Было темно, и Василене пришлось подойти совсем близко: некрасивое лицо Аго скривилось, слезы градом катились у него по щекам. Время от времени он вытирал глаза ладонью и шмыгал носом.

— Эх Аго, Аго, — укоризненно сказала Василена, — и ты туда же… Зачем ты все выдумываешь?.. Никто никогда тебя даже пальцем не тронул.

— Да-а, не тронул… А бай Васил? Разве он не набил меня там, у колодца?

— Так это же было в прошлом году! — воскликнула Василена и уже готова была рассмеяться, но вдруг одна мысль молнией пронзила ее, и она сказала спокойно и рассудительно: — Не плачь, Аго, не надо… Ты ведь всегда меня слушался… И право, Аго, не знаю… свадьбы может и не быть в воскресенье. И потом, до воскресенья еще есть время… Еще много времени… А сейчас вставай, отнесем солому! — закончила она и подошла к носилкам.

Охая и вздыхая, постоянно шмыгая носом, Аго тоже подошел к носилкам и ухватился за один край, а Василена — за другой. В темноте Аго споткнулся и чуть не упал. Это рассмешило его. Он громко захохотал; серебряным голоском ему вторила Василена…

Ночью с севера на юг летели дикие гуси. Они тоскливо-протяжно кричали во мраке. Затем повалил крупный, густой снег, он шел, не переставая, весь следующий день, образовав высокие сугробы. Но потом потеплело; телеги стали оставлять в снегу глубокие колеи, которые быстро наполнялись водой.

Приближалось воскресенье, и в поместье стали готовиться к свадьбе. Хозяева поместья жили постоянно в городе, так что главным тут был Васил; он и устраивал свадьбу. Ко всеобщему удивлению, Аго был весел, много болтал, смешил всех глупыми побасенками. И только когда на лицо Василены набросили красную вуаль, и она опустила глаза, разом перестав смеяться, Аго тоже притих. Он все крутился подле нее, глядя, как ее готовят к предстоящему торжеству. Улучив удобный момент, Василена шепнула ему:

— Прощай: Аго, я уезжаю…

Все уже было готово, ждали только приезда жениха. В подвенечном платье, под фатой, Василена вышла на середину комнаты. Подружки запели. Галунка бегала туда-сюда, глаза ее, полные радостных слез, сияли. Васил все поглядывал на часы. В комнату вошел Аго. В последние два часа его никто не видел, и за это время он где-то успел напиться. За ним шли двое парней и тихонько посмеивались.

— Раз хозяина нет, значит, я тут хозяин! — кричал Аго, нисколько не стесняясь Васила. — Я требую, чтобы меня слушались! Меня нужно спросить…

— О чем, Аго? — насмешливо бросил один из парней.

— На кой они нам сдались те сельские простаки… Не желаю видеть таких сватов…

— Но ведь они приедут, чтоб невесту забрать, Аго!

— Забрать? Я им заберу! Ну-ка, гляди, гляди! — Он приподнял полу армяка и показал большой нож, заткнутый за пояс.

Васил посмотрел на него с веселым недоумением. Он ничего не сказал Аго, но было видно, что слова его заставили Васила задуматься. И в тот же миг кто-то прокричал:

— Едут, едут! Вон там, на холме, телеги.

Васил встал и подошел к Аго.

— Пойдем со мной, — спокойно сказал он. — Нужно, чтобы ты мне помог.