Еретическое путешествие к точке невозврата - [187]

Ждать пришлось долго. Вольфгер уже собирался плюнуть на караульного начальника и «впереться в дом» без разрешения, как вдруг из тёмного коридора появился часовой, забрал у Карла рогатину и буркнул, пряча глаза:

— Ладно, идите. Начальник сказал: можно. Вы это, ну, не серчайте на меня…

Вольфгер молча хлопнул часового по плечу и вошёл в дом. Карл остался на улице.

Пройдя по коридору, он оказался в большой, грязноватой комнате с низким потолком, из которой зачем-то вынесли всю мебель — на затоптанном полу виднелись светлые прямоугольники, наверное, здесь раньше стояли сундуки и поставцы с посудой. Справа были три окна с мутными стёклами в свинцовых рамах, а слева в стену была вделана печь. Посредине комнаты стоял большой стол, а вокруг него теснились скамьи и табуреты. За столом сидел человек, кутавшийся в парчовый плащ с меховой опушкой, на голове у него была круглая шапочка. Человек внимательно разглядывал большой лист пергамента, углы которого были придавлены книгами.

Услышав шаги, сидящий поднял голову, и Вольфгер сразу понял, что перед ним тот, в поисках кого он проехал половину Германии. Круглое лицо, нелепая, крашеная борода, дёргающийся в судороге рот…

— Кто вы такой? — спросил Мюнцер резким, неприятным, неожиданно высоким голосом, — кто вас сюда пустил?!

— Я — фрайхерр Вольфгер фон Экк, — ответил барон подчёркнуто спокойным, вежливым тоном.

— Что?! Барон? Соглядатай Трухзеса? Сейчас же повесить! Эй, стража!

— Я не соглядатай, — возразил Вольфгер, — я не служу никому. Я проехал половину Германии, чтобы…

— А-а-а, так вы хотите вступить в армию Добра? Что же вы сразу не сказали? Это другое дело!

— Я не говорю «да» и не говорю «нет», окончательного решения я ещё не принял.

— И что вас останавливает, позвольте спросить? Вера? Опрометчиво данный обет? Я освобожу вас от него! Мне нужны опытные командиры, потому что сражение вот-вот грянет.

— Позвольте объяснить… Есть один вопрос, ответ на который для меня чрезвычайно важен. Я задавал его множеству учёных людей, и никто, даже Лютер…

— Лютер? — перебил барона Мюнцер — Эта стыдливая вавилонская блудница! Нашли учёного человека, ха! Спору нет, он неплохо начинал, но потом позорно струсил, предал Христово дело, предал свою паству и переметнулся на сторону князей. Не упоминайте при мне его имя!

— Как вам будет угодно, но, всё-таки, не соблаговолите ли вы выслушать мой вопрос и дать на него ответ? Возможно, тогда и я смогу оказать вам встречную услугу…

— Услугу? — быстро переспросил Мюнцер, — а какую? Деньги? Деньги — тлен, сейчас деньги уже не значат ничего. Грядёт битва, в которой воинство Добра сойдётся с армией Зла… Вам доводилось воевать?

— Разумеется, в имперской армии я командовал отрядом рейтаров.

— Превосходно, превосходно, это то, что надо. Садитесь! Вот сюда!

Вольфгер кивком поблагодарил Мюнцера и уселся на табурет. Наконец-то ему удалось вблизи рассмотреть лежащий на столе пергамент. Это была старинная, вычерченная от руки карта окрестностей Франкенхаузена. Вольфгер надеялся разглядеть на ней расположение отрядов мятежников, а, может, и войск Швабского союза, но на пергаменте не было ни одной пометки. Мюнцер, видимо, просто изучал местность.

— Расскажите мне о войске Швабского союза, — потребовал вождь мятежников. — Как оно устроено? Из чего состоит? В чём его сила и в чём слабость?

Вольфгер задумался. С одной стороны, рассказывать всё, что он знал, ему не хотелось, это было похоже на предательство. С другой стороны, он не знал, насколько осведомлён о противнике Мюнцер, вдруг он поймает его на лжи или умолчаниях? Пришлось на ходу изобретать полуправду.

— Главная сила войск Швабского союза в коннице и пушках. Конница объединена в отряды, которые называют ренфанами. У каждого ренфана есть свой штандарт, обычно на нём изображены скрещённые красные мечи на чёрно-белом фоне и что-нибудь ещё, у каждого ренфана своё.

— Для чего в сражении используют эти ренфаны?

— Они обучены взламывать на поле боя каре пикинёров, прикрытые аркебузирами. Тяжёлая рыцарская конница беззащитна перед залпами аркебуз, потому что пули пробивают любые доспехи, а в стремительных кавалеристов ренфана попасть гораздо труднее.

Пехота — это наёмники, ландскнехты. Они разделены на полки, в каждом полку несколько рот. Их легко отличить по флагам. Если рота набрана в каком-то одном городе, то на флаге обычно герб этого города. Ротой командует капитан, ему помогают лейтенанты. Полк — это для командиров, а вообще ландскнехты привыкли воевать ротами. Наёмники обязательно выбирают круг капитанов, который решает все спорные вопросы.

— Сколько человек в роте?

— По-разному… От ста до трёхсот.

— Понятно, — кивнул Мюнцер, делая быстрые заметки, — дальше.

— В роте есть мастер-оружейник, мастер табора, мастер обоза, мастера караула, обычно их четыре, также четыре фельдфебеля и ещё всякая мелкая ротная сошка. Рота делится на десятки, у каждого десятка свой командир. Да, вот ещё что: ландскнехты обычно тащат за собой огромный обоз — с кухнями и гулящими девками, это сильно снижает их подвижность, потому что обоз очень неповоротлив.

— Сатанинская мерзость! — поморщился Мюнцер. — Она их и погубит!