Гарри Поттер сидел в кресле, положив ноги на каминную решётку, и бездумно смотрел в огонь. Августовские вечера в Годриковой лощине были прохладными, и живое тепло приятно грело.
После завершения истории с Тенью Хогвартса Гарри впервые в жизни чувствовал себя до такой степени усталым и разбитым, что выполнение самой пустяковой домашней работы казалось подвигом. Сил хватало только на разговоры, и то по возможности не длинные.
– Знаешь, Джинни, – сказал он, поворачиваясь к жене, которая уютно устроилась в соседнем кресле и наслаждалась семейным уютом и покоем, – я вот думаю, что надо поставить памятник Грюму и Снеггу, ведь именно они ценой своей жизни или не-жизни разрушили Тень, это отвратное создание Волан-де-Морта. Только памятник должен стоять не в министерстве магии, рядом с этим безвкусным фонтаном, а в Хогвартсе.
– Хорошая мысль, – кивнула та, откладывая вязание. – А какой?
– В этом-то вся проблема, – вздохнул Гарри. – Заказывать памятник магловским скульпторам мы по понятным причинам не можем, а среди волшебников скульпторов раз, два и обчёлся, а уж хорошего, по-моему, вообще нет ни одного. Те проекты, которые я видел, просто ужасны. Эти бездари почему-то считают, что чем больше памятник, тем талантливее.
– Ну, Гарри, как ты не понимаешь, – засмеялась Джинни, – ведь чем больше материала и работы, тем дороже. Не каждый день беднягам выпадает заказ от министерства, вот они и стараются заработать побольше.
– Возможно. Но почему даже на рисунках Грюм и Снегг выглядят какими-то троллями? А что будет в камне или металле, я и подумать боюсь. Хорошее место для памятника мы подыскали довольно быстро, а ставить туда нечего. Не знаю, что и делать.
– Ну, в крайнем случае, можно установить какую-нибудь стелу или положить плиту с надписью, – пожала плечами Джинни.
– Плита – это не то, это как на кладбище. В Лондоне ведь полным-полно магловских монументов, а вот памятников волшебникам нет пока ни одного. Этот должен стать первым, ну и хочется, чтобы он получился по-настоящему талантливым, понимаешь? Прошло всего-то двадцать лет, а Грюма и Снегга уже стали забывать. Это нехорошо, нечестно.
– Не думаю, что Грюм обрадовался бы твоей идее, а уж Снегг и подавно, – хмыкнула Джинни. – По-моему, ему угодить было вообще невозможно.
– Ну, может, и так, даже, скорее всего, так, ты права. Но всё равно, школьный совет идею уже одобрил, коллегия министерства магии – тоже.
Джинни невесело посмотрела на мужа и осторожно, чтобы не обидеть его, сказала:
– Всё это так, только учти, Гарри, что и сейчас желающих возражать тебе не так уж много, а со временем их будет ещё меньше.
– Это уж точно, – Гарри крепок потёр лицо руками. – Я и сам это чувствую, но что же мне делать? Кроме тебя, и посоветоваться не с кем… Что я делаю не так?
– Да всё ты делаешь правильно, оставайся самим собой, это главное. Просто постарайся помнить то, что я тебе сейчас сказала.
– Мерлин мой, как я устал от всей этой дурацкой суеты! Послушай, Джинни, – неожиданно оживился Гарри, – а давай сбежим куда-нибудь?
– Как это сбежим? Куда?
– Ну, у меня ещё две недели отпуска. Возьмём Лили и махнём куда-нибудь в Европу, а?
Джинни так удивилась, что сняла очки и посмотрела на мужа, близоруко щурясь. За годы супружества она привыкла к тому, что нечастые дни отдыха Гарри, страшный домосед, предпочитает проводить в тишине и уюте, а тут вдруг такое… Поэтому она с подозрением спросила:
– Опять намечается какое-нибудь дело на континенте?
– Что ты, что ты, никаких дел! Просто хочется по-настоящему отдохнуть, ведь двадцать лет никуда не ездили!
Гарри лукавил. Ехать ему и сейчас никуда не хотелось, но из-за своей связи с Гермионой он чувствовал себя виноватым перед женой. Он любил двух женщин, и ничего поделать с этим было нельзя, но… Джинни ни о чём ему не напоминала, была, как обычно, ровна и ласкова, но это-то Гарри и тревожило. В нечастых семейных ссорах Джинни вела себя, как рыжая фурия, а тут почему-то тишь да гладь… Надо было срочно укреплять семейные отношения.
– Джеймс с нами не поедет, ему уже неинтересно с родителями, так что поедем втроём – Лили, ты и я.
– А куда ты хочешь поехать? – спросила Джинни.
