Элемента.L - [10]

А причина была в том, что в шестнадцать лет ей, также, как и Дэну и другим таким же как они детям, говорят, что они не такие, как все остальные люди. Точнее было бы сказать, что они не совсем люди, даже совсем не люди, но для нежной подростковой психики и эта-то информация становится испытанием. Когда-то давно детям сообщали об этом в десять лет, но в таком юном возрасте они редко настолько сознательны, чтобы не использовать свои особенности для баловства. Поэтому Советом старейшин было принято решение: шестнадцать лет и ни днём раньше.

Теперь на своё шестнадцатилетие каждый потомок древней расы АлиСанг узнаёт, что он может быть невидимым, и это — всего лишь способ, которым они перемещаются и во времени, и в пространстве. И что алисанги есть разные. Мемо (мемориаты) — перемещаются по памяти людей, азуры — могут «ходить» в сны, венетам открываются картины, фотографии и прочие изображения, а керы умеют проникать в события, которые описываются словами. Но, что чтобы активировать свои способности, нужно пройти инициацию или Пробуждение.

 Всего в течение года этот «обряд» проводится четыре раза — один раз в три месяца для всех, кто достиг своего шестнадцатилетнего возраста в этот срок. Потом все «новобранцы» ходят на занятия, где их учат всем этим пользоваться, рассказывают, кто они и чем отличаются от людей и дают ещё много разных полезных сведений, которые должны им или помочь в этой новой жизни, или предостеречь от ошибок. Кроме этого, есть правила, даже законы, которые каждый должен соблюдать. И по окончании Школы АлиС каждый выпускник подписывает документ, который сильно ограничивает его возможности на этой планете, но без этого, увы, никак. А потом бал выпускников, и — тадаммм! — ты полноценный член своего нового мира.

Дэна, как и почти всех мальчишек-мемо, обретя новые возможности, потянуло было на подвиги во имя человечества. Он чувствовал себя Суперменом и Робин Гудом одновременно, он хотел идти работать в полицию или в службу спасения. Медицину он выбрал не сразу, и не столько под давлением отца, сколько вдохновившись его работой, о которой отец наконец смог рассказать ему всерьёз.

 А Алька как-то сразу прониклась именно особенностями анатомии и физиологии, а точнее свойствами крови, которыми и определялись прежде всего все отличия алисангов от людей. Алисанг пишется на латыни Alii sanquis и переводится как «другая кровь».

 Химия, к которой до этого Альбертина не проявляла интереса, стала для неё всем, и как только София ей сказала, что в институте у них было двенадцать разных химий, вопрос о том, куда поступать, для неё больше не стоял. Она окончила институт всего год назад, и отец с радостью принял её под своё крыло. И она с радостью хваталась за все предложения, что казались ей интересными, а интересно ей пока было всё.

Вот и сегодня Алька была «в командировке». Её место в папином кабинете, как обычно, рядом с матерью, пустовало. И раз её, вечно опаздывающую, ждать не пришлось, то отец отодвинул книгу и сказал:

— Даниэль, я надеюсь, ты понимаешь насколько странно то, что ты нам сказал?

Даниэлем его обычно звала только мать, которая и выбрала ему это имя. Отец назвал его полным именем только в день его шестнадцатилетия. Поскольку Дэн отлично помнил, что было потом, ему стало не по себе. Отец продолжил:

— Я не знаю, насколько прилежно ты учился в Школе АлиС, поэтому хочу повторить для тебя некоторые истины. Люди не могут открывать проходы в чужие воспоминания! Они в своих-то воспоминаниях блуждают как в потёмках, и мы вместе с ними! Поэтому давай разберёмся. Зачем ты вообще полез к ней в голову? — отец смотрел на него в упор и ждал ответа.

— Я не знаю, — потупившись, сказал Дэн, — но разве это уже запрещено?

Он с тревогой посмотрел на отца.

— Нет, Дэн, конечно, не запрещено, но должна же быть какая-то причина?

— Гер, да какая разница, какая была у него причина, — вмешалась мать. — Давайте дальше! Что было дальше, сынок?

— Ну, я стал невидимым и увидел открытую дверь.

— Ты хотел сказать, что перешёл в состояние инспирации и увидел апертат? — уточнил отец.

— Сразу? — уточнила София, — ты хочешь сказать, что ты увидел открытый проход, который уже был открыт?

— Мам, я знаю, чем отличаются клаузум и апертат, — возмутился Дэн.

— Ты хочешь сказать, что у тебя там не закрытый, а открытый… перелом? — пошутил отец. И хоть шутка была сильно с бородой, все заулыбались.

— Я, честно говоря, подумал, что она просто вспомнила что-то своё. Но она читала вслух! И я увидел всё то, о чём она читала, — пытался убедить их в своей правоте Дэн.

— А может, она там была? Потому и вспомнила? — предположила София.

— Ма-а-а-ам! Где была? В Италии? В девятнадцатом веке?

— Ой, ты знаешь, в этой Италии вечный девятнадцатый век, и даже скажу больше, там с годами всё ветшает только сильнее. Так что ты с перепугу легко мог принять Италию современную за средневековую, — не сдавалась она.

— А Марк Твен? Он был в точности как на портрете в молодости, только с щетиной. И эти их старомодные сюртуки!

— Ой, ну, это вообще не аргументы! Разве ты знаешь, как на самом деле выглядел Марк Твен? — вмешался отец. — Ты мог принять за него любого мало-мальски похожего мужика. А в сюртуках могли быть хоть актёры какие-нибудь, хоть амиши, например.