Элегия тени - [13]

Молитва

О Господи, ниспала темнота!

Мы рвались, мы не вырвались из плена:

И нам осталась наша немота,

Сиротство наше – и морская пена.

Судьба нам душу пламенем зажгла,

И старая надежда дорога нам,

Что этот жар не выгорел дотла

И что воспрянет с новым ураганом.

Пошли же бурю и гони нас в путь —

За пораженьем – или за победой:

Дай горе, счастье, дай хоть что-нибудь,

Хоть где-нибудь – но покориться не дай!

Пятая империя

Увы – живущим в доме,

Увы – достигшим благ,

Кому не станет в дреме

Милее и знакомей

Покинутый очаг.

Чьи дни текут счастливо!

Кто не судил судьбу!

Кому взамен порыва —

Вседневности разжива

В прижизненном гробу.

Столетья нашей боли

Лежат пластом к пласту.

Мы люди, лишь доколе

Иной желаем доли

И борем слепоту.

Их минуло четыре —

Прогреженных эпох, —

И вот в театре-мире

Восстал из темной сыри

Предутренний сполох.

Европа, Рим, Эллада

И царство христиан —

Ушли путем распада,

Но веси нет и града,

Где умер Себастьян!

Сокровенный

Ясная примета

В утренней тени:

На Кресте у Света

Розы – наши дни.

Что нам издалека

Новый день принес?

На Кресте у Рока

Розою – Христос.

Увенчала ж те

В света переменах

На Страстном Кресте

Роза Сокровенных.

Третье

Слагаю рукопись от боли,

Уже почти не наяву.

Все меньше жизнью – и все боле

Тобою, Господи, живу.

Твоя строка, твоя страница

Пустую жизнь животворят,

Но долго ли еще молиться,

Не уповая на возврат?

Придешь ли в образе Христовом,

Чтоб истуканы раздались,

И отворишь ли за покровом

Иную Даль, иную Высь?

Всегда ли, вещаный эпохам,

Всегда ли будешь сокровен?

И весь ли расточится вздохом

Великий трепет наших вен?

Когда придешь, когда позволишь

Предчувствию облечься в плоть?

Сиротство и тоска – доколе ж,

О Греза наша, наш Господь?

Штиль

Что за край, о котором рассказу

Без конца предается прибой

И которого перед собой

Мореход не увидел ни разу?

И все ту же тягучую фразу

Нам рокочет бурун голубой

Про страну, недоступную глазу.

Только в гуле прибоя едином

Этот край о себе говорит,

А для зренья навеки закрыт,

И крылатым закрыт бригантинам:

Ибо как в эту землю пройти нам,

Ибо кто эту землю узрит

На просторе, от века пустынном?

Но в пространстве зияют проходы,

Отыщи их – и выйдешь отсюда

Ты в страну несказанного чуда;

И расходятся сонные воды,

Вырастают старинные грады,

Где шагает под гулкие своды

Седовласый и белобородый

Наш король из волшебной баллады.

Ненастье

Не властвуют ни государи,

Ни грех, ни Бог, ни свет, ни мгла

Над отблеском из мутной хмари,

Что нашу землю облегла.

Он теплится, но без тепла —

И не горит в своем разгаре.

Сердца подернула зола,

И ход вещей давно изломан,

И миф не ведает, о чем он.

Все мимо, все в последний раз.

(Далекий сон уже у входа).

Враждебна нам сама природа.

Сегодня пала непогода…

И пробил час!

Элегия тени

Мы вымираем. Стали дни благие

Чужим воспоминанием. Ветра

Дотронутся до нашей ностальгии,

И та звенит, растравна и остра.

И прожитым, и будущим гнетомы,

Сегодня спим. По злому колдовству,

В глухую стену бьются наши дремы,

Глухую стену видим наяву.

Кто чернокнижник? Дьявольскою порчей

Кто нашу душу вытравил из нас,

Чтоб, малодушным, показался горче

Сей бесполезный, сей последний час?

Нам доблести сияют издалека,

Эпохой отошедшей отняты

У скорбного, у пристального ока;

Упал туман, развеяны мечты.

Какой проступок и какая злоба

На грешниках оттиснули печать

Бесплодия, которая до гроба,

Мы чувствуем, нас будет отмечать?

Каких побед неправедною медью

Мы приобщились мирового зла,

Что кара неотлипчивой камедью

Въедается в лишавые тела?

Прекрасный край прекраснейших героев —

И солнце, восходившее над ним,

Свое теченье словно так устроив,

Чтоб лучший свет пролился нам одним!

Был подвиг дан – и подвиг был украден;

И вместо славы остается нам

Осознавать, насколько беспреграден

Покатый путь к забвенным временам.

Великое! Единожды отыдя,

Вернется ли? И обратим ли путь,

Из тени в тень петляющий в Аиде,

Чтоб старые могилы обогнуть?

Но нет! От преисподнего владыки

К нам не придет былое торжество…

А может, шло, подобно Эвридике,

Но только мы взглянули на него…

И ничего: ни моря, и ни порта.

Бескрайняя застойная вода —

Давно мертва, и маревом затерта,

И не поманит больше никуда.

От всяких уз отторженная раса

И суть свою от сути отколов,

Мы поджидаем гибельного часа,

Как поджидают скорых поездов.

Кружит безумье в вихревой спирали,

Без веры в веру иль безверье – иль

Того, чтоб наши подвиги попрали

Дерзаний наших немощную хиль.

Беря взаймы у сумерек и теней,

Мы холодно, мы пристально следим,

Как наша бодрость полнится видений

И как наш сон потом невозмутим.

Что станет с нами? С нами, что когда-то

Зажгли рассвет среди закатных стран

И слали в путь пройдоху и солдата,

Когда-то быв народом лузитан?..

(Утихни, речь! Воздержимся от речи,

Хоть напоследок радуясь о том,

Что в этот вечер сделается редче

Биенье боли в сердце изжитом.

Утихни, речь! Недуг наш неисцелен,

Доколе нам нам не суждено украсть

Из Богом обитаемых расселин

Хоть малую, хоть призрачную страсть.

Утихни, речь! Не место в разговоре

Упоминать рассветные лучи,

О родина. Ты от великой хвори

Теперь бессонна. Лучше промолчи!)

И та заря, где в досвете ненастном

Король усопший воскресил бы нас, —

Ее зажечь до века ли не даст нам

Господня воля и Его приказ?

И скоро ль Час, когда вернешься, грядый

Из сумрака отпущенных даров,